Соловецкие острова

RSS Обсудить

На Соловецкие острова мы поехали с моей знакомой-кореянкой, приехавшей в командировку и работавшей в российском отделении компании Самсунг. С Мин Пе мы быстро подружились и решили непременно поехать куда-нибудь вместе. Надо заметить, что компания Самсунг даже не поощряла, а обязывала сотрудников много и разнообразно путешествовать по России, оплачивая дорожные расходы. После поездок необходимо было писать отчеты, но это отдельная история.

Подумав, чем бы можно было удивить Мин Пе, я выбрала Соловки, справедливо решив, что там-то еще точно не ступала нога корейца.

Мин Пе уже успела до этого попутешествовать по России: она побывала на Байкале, упорно называя Иркутск "И-Кучк", в городках Золотого Кольца и в С-Петербурге, так что я решила, что она достаточно адаптировалась, чтобы ехать в такое место.

…В город Кемь, от которой ходят теплоходики до Соловецких островов, мы ехали на поезде Москва-Мурманск. Поезд был битком набит женами военнослужащих и их детьми. В очередной раз удивившись плодовитости армейцев и готовности их жен жить с детьми в гарнизоне (своего ребенка у меня тогда еще не было и, честно говоря, меня в то время вообще удивляли люди, добровольно их рожающие), я залезла на верхнюю полку с книжкой и спускалась в основном только для того, чтобы съесть свою курицу или минпесью лапшу в стаканчике. Моя спутница же вовсю общалась с детьми в вагоне. Она играла с ними, качала на коленях, рассказывала сказки и, несмотря на то, что ее мало кто понимал, дети набивались в наше купе, звали ее на весь вагон и дарили свои рисунки и игрушки. Через полтора суток поездки мы вышли, наконец, на станции со своими чемоданами и огромным пакетом мяукающих, поющих и светящихся зверей китайского производства.

На улице мне сразу не понравилось. Там спускались сумерки и было пронизывающе холодно.

"Холодно" было на протяжении почти всей поездки главным определением моего состояния. О Мин Пе и говорить нечего: в ее худосочной сумочке обнаружилась лишь пара брючек - капри, едва прикрывавших колено, пара футболок и одна ветровка.

Переночевав в Кеми (я все время пыталась понять, та ли эта Кемь, вокруг которой "Кемска волость", которую в известном фильме было не жалко отдавать), я непатриотично решила, что жалеть здесь точно нечего: унылый берег, расползшиеся дороги, убогие домишки и какая-то особенная, мертвая тишина вокруг. Солнце гуляло где-то неглубоко под горизонтом, и мертвенный свет равномерно распространялся вокруг, так что пейзаж напоминал голливудский фильм с ограниченным бюджетом о загробном мире.

Соловецкие острова

С утра мы отчалили от берега Кеми. Плыли по серо-стальному неспокойному Белому морю. Вода была стального цвета, волны грузно накатывали валами, и казалось, что они такие же тяжелые, гладкие и холодные, как тот металл, что дал им свой цвет. Внутри кораблика сидеть было душно, клонило в сон, и я вышла на палубу. Над кормой скачками, как летучие мыши, на ветру скакали чайки. Я подошла ближе и увидела, что для чаек птицы эти оказались слишком большими, да еще и с хищно загнутыми клювами – поморники. Вдалеке проплывали безлюдные серо-зеленые острова – Кузова.

Местные жители предусмотрительно заняли места около двигателя – там было тепло, хоть и пахло дизельным топливом. Туристы облепили корму и борта, смотрели на чаек, а новички фотографировали. Двое бугаев, ласково называвших друг друга "Димасиками", обсуждали, где бы им поселиться на Соловецком острове и, заметив меня, предложили угоститься коньяком из фляжки. "А зря", - ответил мне один из Димасиков, - Изрядный коньяк.

Как я поняла позже, слово "изрядный" занимало основательное место в их лексиконе и могло относиться почти ко всем существительным и глаголам. Например, "изрядно посидели" - о вечеринке, затянувшейся на два дня, или "изрядные глаза" - при обсуждении приглянувшейся девушки.

Скоро мы сбавили ход и стали приближаться к самому большому острову архипелага.

подплываем к самому большому острову

Тут, думаю, надо немного рассказать о Соловках. Именно немного, поскольку я уверена, что абсолютное большинство наших соотечественников там побывало не раз и уж получше меня знают, как там и что.

Остановились мы, конечно, как и большинство туристов, на Большом Соловецком острове – там, где в 15 веке высадился основатель монастыря Зосима, а до него – Савватий и Гетман.

Известно, что историю Соловецких островов можно грубо разделить на две противоположные части: Соловки как святое место средневековой Руси и Соловки как один из первых и самых страшных лагерей послереволюционного периода. Впрочем, что за глупость: "нестрашных" лагерей не бывает.

Приехавшего впервые на Соловецкие острова пронизывает и буквально раздирает на части странное чувство: святость и чистота этого места существует бок о бок с тем ужасом, горем и смертью, что принесли сюда лагерь и тюрьма. По адской прихоти места скитов, покаяния и молитвы совпадают с местами камер, карцеров и могил. Ни одна экскурсия не проходит без рассказов об истории монастыря и великих старцев, и ни одна история не обходится без оговорки: "Но в 20-е годы в этой церкви держали заключенных" или, проходя через залитый солнцем перелесок, "Здесь захоронены десятки, если не сотни безвестных арестантов". В итоге я не могла беспристрастно разглядывать природу, архитектуру и другие красоты островов: все виделось лишь через призму высшей святости и нечеловеческих страданий людей, живших и умерших здесь десятилетия и столетия назад. Да и само место не было похоже ни на одно ранее мною увиденное. Я никогда не была так далеко на Севере, а Соловки, расположенные всего в 165 км к югу от Полярного круга, резко отличались от других мест, и даже от собственных фотографий – фотографии, даже самые удачные и яркие, не передавали того комка в горле, ломки в душе и в то же время восхищения великолепием и преклонением перед красотой островов и подвижниками, что жили здесь.

Да, Соловки находятся далеко на севере, и зима здесь долгая и суровая. Во время этой зимы вокруг острова образуется ледяной припай, и добраться до него можно только воздушным транспортом. Летом же кажется, что природа в компенсацию долгой зиме использует все краски и насыщенность цветов: лазурная, иногда нестерпимо яркая синева неба – не чета "полинявшему ситцу" средних широт, разноцветный хрусталь бесчисленных озер, сверкающих или темно отсвечивающих среди суровых лесов.

Пожалуй, лучше классика русской природы М. М. Пришвина тут не скажешь: "Засияет розовая заря, и разом вспыхнут внизу сотни озер; точно бесчисленные костры пылают они, пока солнце совсем не зайдет за горы. Вершины леса тоже охвачены этим нежным сиянием. Темное вокруг море горит пурпуром, золотом и лазурью".

красота северного лета

Так бродила я днями по острову, тихо переводя Мин Пе про Соловецкий монастырь, рассказывая ей про спрятанные в густом лесу скиты и отшельников, про ботанический сад и теплицы, в которых монахи выращивали экзотические растения, про гору Секирную со скитом и церковью, про то, как в этой церкви создали мужской карцер лагеря "СЛОН", про сам лагерь и репрессии… Рассказывала и думала – что из этого понимает Мин Пе, если о репрессиях в Советском Союзе она слышала только из краткого курса истории перед командировкой, если принадлежит она к совершенно иному, восточному обществу? Остается ли остров для нее лишь местом с русской архитектурой и почти арктическим холодом? Что напишет она в своем отчете о поездке для компании?

Ответов я так и не узнала. Мин Пе ограничилась определением "интеречина" и, охая и потирая натруженные от долгой ходьбы ноги, ложилась спать.

Соловецкий монастырь

Иногда с моей спутницей возникали трудности: экскурсоводы подозревали, что с узкоглазой девушкой что-то не так, и задавали ей вопросы – с иностранцев за экскурсии полагалось брать другие деньги и отделять их от соотечественников. Однако, Мин Пе в ответ лишь вежливо и мелодично смеялась и отвечала: "Да, да!", так что вопросы скоро прекратились.

Как я уже сказала, на Большом Соловецком острове много озер, а рек и ручьев там, в силу геологического строения, довольно мало, и еще в 16 веке монахи объединили более 50 озер каналами. С течением времени сеть каналов становилась все более разветвленной, и были эти каналы незаменимыми помощниками по хозяйству, осушали затопленные участки острова, служили транспортными путями и источниками питьевой воды…

По нескольким из каналов мы проехали на лодках: грести приходилось самим, и это хорошо согревало. Это незамысловатое путешествие оказалось почти сказочным: берега узких каналов заросли деревьями, кроны которых почти смыкались над головой. Воздух был сумрачно – зеленоватым, как будто неумелый пользователь фотошопа намудрил с цветовыми каналами; прозрачная и даже на вид холодная вода приняла оттенок старого мха, и было видно, что стенки и днища каналов выложены плотно подогнанными валунами. Вглядываясь в воду, я все ниже наклонялась, рискуя упасть через бортик лодки, и заворожено смотрела на это почти колдовское сочетание сонной тихой воды, буйной и дикой зелени вокруг, мхов и серых, древних даже на вид камней, которые видели и монастырских старцев, и лагерных конвоиров, и нас с вами.

Каналы имели обыкновение внезапно заканчиваться, и наша кавалькада лодок выплывала в очередное озеро. Погода успела за это время поменяться раз десять, как настроение у самовольной купчихи, - от яркого, почти теплого солнца, как будто опрокидывавшего на ландшафт банки с яркой влажной акварелью, до хмурых чернильных туч, и обратно – до радуги над лесом.

Вскоре нам с Мин Пе повезло – видно, при гребле вид у нас был жалкий, поэтому уже на втором озере к нам подсела пара туристов, которые молча взяли весла и кивком предложили нам сесть на лавку - отдыхать…

Уже к вечеру, наплававшись и вдоволь исходив бесчисленные дороги острова, натыкаясь на кресты и неожиданно открывающиеся виды с холмов, а однажды - на полуразрушенное здание тюрьмы со сломанными, но вполне узнаваемыми нарами, решетками с окон и клетушками карцеров, мы отправились к дому, надеясь чаем и коньяком убрать осадок жути с души. Еще с утра мы увидели наших знакомых Димасиков с теплохода: они где-то разжились велосипедами и, стоя у развилки, громко спрашивали меня, по какой дороге им ехать, чтобы попасть в нашу гостиницу. Ничтоже сумняшеся, я показала налево, что было, конечно, неверно…

на острове

…Прибыв вечером в гостиницу – бревенчатый дом с пристройками и даже – о cчастье! – душем, я первым делом увидела злых как чертей Димасиков, поджидающих кого-то на крыльце. "Что-то я устала!" - бодро сообщила я остальной компании и дергая Мин Пе за рукав. "Пойду-ка сразу в комнату". Но было поздно – меня увидели…

В качестве извинения Димасики потребовали моей компании в вечернем распитии коньяка. Впрочем, извинением это вряд ли можно было назвать: Remi Martin был неплох, а сидя на бревнах около безымянного озера с тихой и темной, как в омуте, водой и щурясь на искры от костра, я вслушивалась в тишину – такой полной, абсолютной как вакуум тишины с редкими вкраплениями криков ночных птиц и шороха травы я не встречала никогда. Иногда я прислушивалась к одному из Дим – он рассказывал об Италии и своей бурной юности. Про юность слушать было забавно. Второй Дима лежал на боку с соломинкой во рту и в особо драматичные моменты рассказа вставлял реплику "Изрядно!"

На следующий день мы отправились к морю. Слепило солнце, картинка выглядела как негатив: Белое море здесь действительно выглядело белым от бликов и яркого света, валуны на берегу – черными, песок – снова белым, но в бурых пятнах водорослей. На берегу группками росли "танцующие" березки – хотелось бы написать, что карельские, но это не так…

Прыгая по валунам на мелководье, я в очередной раз подивилась хрустальной прозрачности и чистоте воды.

Белое море

Заяцкий остров

Вообще-то Заяцких островов несколько, но группы возят только на один из них. Именно группы, потому что отдельным путникам прибывать на этот остров запрещено: слишком хрупка растительность на нем. Прибыли мы на Заяцкий остров ближе к вечеру, когда тени были особенно длинными, солнечный свет – особенно мягким, а море, которое видно с любой точки этого небольшого островка, особенно синим.

Прибыв на остров, я в очередной раз с удовольствием вспомнила общий курс географии, а именно главы о природным зонах. Как ни странно, весь Заяцкий остров занимает тундра, которая в этих широтах находится гораздо севернее, а тут, проехав всего лишь пять километров по морю от лесистого Большого Соловецкого острова, попадаешь в другую зону.

Немедленно я поверила во все восторженные отклики путешественников о тундре: округлые мягкие кочки низких кустарников, яркие, как капли крови, ягоды, сочные краски, особенно контрастирующие с вездесущими серыми валунами, пышные заросли мхов и лишайников, а кое-где – скрюченные тяжелой жизнью и сильными зимними ветрами карликовые березки.

Удивительно, что на таком крошечном острове есть чем поживиться и географу, и биологу, и историку, а уж легенд, и даже разных вариаций легенд на одно и то же явление и событие тут предостаточно.

Взять хотя бы название острова: вряд ли тут водилось много зайцев, как утверждают некоторые; вполне может быть, что на берега острова приплывали "морские зайцы" - вид тюленей, но наиболее правдоподобной кажется версия, озвученная П.А. Флоренским, одним из узников "СЛОНА": "…ездили в монашеские времена, давно, за яйцами и потому острова, где гнездилась гага, назывались За-яицкими; впоследствии это название переделали в Заяцкие".

церковь Андрея Первозванного

Или вот легенды о происхождении лабиринтов: на острове нашли 13 странных спиралевидных лабиринтов – как будто грядки с густой травой для чего-то закрутили в спирали и украсили валунами. Пространство между кустиками не зарастает, а версий о происхождении их множество: то ли это святилища эпохи неолита, созданные для душ умерших: уходя в центр по спиралям, они все больше отдалялись от мира живых, чтоб уже сюда не возвращаться. Более прозаично настроенные историки утверждают, что это схемы сооружений для ловли рыбы, а самые циничные шепчут, что это проделки местных экскурсоводов. Однако на острове множество и других древних сооружений: курганов, каменных кладок, следов стоянок древних людей. Что примечательно, приезжающие сюда монахи не разрушили языческие сооружения, а просто освятили их.

Есть на острове и монастырские строения: маленькая деревянная Церковь Андрея Первозванного – перестроенная во время стоянки царской флотилии часовня: в самом начале 18 века на Соловки прибыл император Петр Великий, а Андрей Первозванный, как известно – покровитель Российского флота, вот часовню в его честь и нарекли. Построили на острове и каменное здание для приема купцов и паломников.

Не обошлось и без черной полосы в истории острова: в церкви в 20-е годы 20 века был организован женский штрафной изолятор.

Но все же, несмотря на смерти и мучения многих женщин, Заяцкий остров выглядит на удивление мирно и спокойно; здесь дух настраивается на возвышенный лад, уходит суетность, приходит "покой и воля" и мысли к Богу.

По острову, правда, передвигаться можно только по дощатым настилам – чтоб не испортить нежную тундровую растительность, которая, как известно всем читавшим учебники по географии, восстанавливается потом 15 лет.

Не обошлось и без ложки дегтя: вместе с нами приехала группа тетенек, как будто игравших в советском фильме роли продавщиц сельпо и отчего-то не смывших грим и не вышедших из роли. Тетеньки валялись по нежным кустам своими изрядными (да, привязчивое слово) окороками, визжали, распивали водку и заедали ее ягодами с кустов. Шедшая за мной девочка-подросток из нашей группы, которую я успела основательно обработать рассказами об экологии Севера, тихо ворчала, что "…хорошо бы ягоды оказались сильным слабительным, им полезно". Взрослая же часть группы, устав вытаскивать тетек из кустов, тихо удивлялась месту их происхождения.

Отчего-то наша группа прониклась доверием к моим географическим рассказам, и иногда я ощущала себя вновь на проверочном уроке на практике, когда нельзя не знать ответа на вопрос школьника…

На этом наша поездка по Соловкам и закончилась: на следующий день мы возвращались в Кемь и дальше поехали по Карелии.

RSS Обсудить