Гималаи: истина где-то рядом

RSS Обсудить

Север Индии, где высятся непознанные Гималаи, пасутся яки, а люди в любой сезон кутаются в разноцветные шали, с апреля по октябрь становится прибежищем для индийцев и заморских туристов. Когда на южные штаты Индии надвигается (или не желает спадать) жара, помрачающая разум, в Гималаях свежо, если не сказать прохладно. Частенько в эти края едут еще и в поисках смысла — утраченного или нового; близкого, но еще неосознаваемого. Во-первых, легенды об Индии, как о стране, которая исцеляет душу, живы. Во-вторых, здешний воздух действительно хорошо прочищает мозги.

Мой маршрут — на автобусах, поездах и мотоцикле - идет вверх, через несколько долин (Куллу, Соланг, Киннор), городов и деревень (Манали, Наггар, Башишт, Куллу, Рампур, Реконг-Пео) к столице штата Химачал Прадеш — городу Шимле.

Манали: где боги ходят друг к другу в гости

Каждый ищет, как может. "Я хочу все изменить, поэтому я здесь", - говорит молодая израильтянка, попивая кофе в самом модном кафе "У Дилана" (At Dylan's), в самом туристическом городке долины Куллу — Манали. У женщины темные, тревожные глаза, запястья увешаны браслетами, пухлый блокнот на коленях. В Манали вообще много таких гостей — тех, кто делает записи в тетрадях, вслух размышляет о важном, а потом истошно гоняет на мопедах.

"Израильтяне приезжают в Индию после армии. Получают пособие — и вперед, отдохнуть перед взрослой жизнью, - говорит девушка русского происхождения, встреченная в информационном бюро, - Дешево, тепло. Вот они и торчат здесь, иногда по полгода".

"Больше скажу, - добавляет владелец кафе At Dylan's Радж, родом из Манали, - Некоторые остаются насовсем, женятся на местных и покупают дома".

Городок делится на две части — новый Манали внизу и старый Манали ближе к горам. Новый Манали — местный даунтаун: пешеходная зона, банки, почта, магазины, междугородная автобусная остановка, громкоголосые торговцы... А также овощной рынок и "аукцион" рабочей силы. На небольшой площадке стоят-сидят-расхаживают здоровые молодые мужчины, которые авось сегодня кому-нибудь пригодятся — в качестве носильщика, например. Чуть поодаль от центральной улицы— буддийский монастырь и парк с доисторическими камнями и каруселями.

Старый Манали — это, в общем, деревня, с которой, по преданию, началась после Всемирного потопа наша цивилизация. В старом Манали, где до вершины гор, кажется, рукой подать, есть храм божества Ману (отсюда и название "Манали"), отвечающего за начало каждой цивилизации...

Вот идет аккуратный мальчишка с тяжелым школьным рюкзаком и с тоской смотрит на своих ровесников, которые упоенно бьют палкой по дереву. Женщины в ярких нарядах громко болтают и без конца смеются; за спиной они несут большие бамбуковые корзины с травой для коров и постиранным бельем.

Я наблюдаю, как бойкая пара: девчонка в высоких "катерпиллерах" и парень, густо покрытый веснушками, - обсуждают маршрут своего путешествия. Они бы хотели попасть на "крайний север" - в Лех (столицу Ладаха), но сейчас начало мая — перевал еще закрыт. Ребята вслух сетуют, что времени осталось немного — полтора месяца на всё про всё. Два месяца они уже отпутешествовали. На меньший срок в Гималаи приезжают только затравленные расписанием и бизнес-планами европейцы.

В старом Манали сосредоточены гостевые дома (guest houses), кафе и лавочки. Здесь есть свежевыжатые соки, воздух, шум водопадов, еду на любой вкус, Интернет, бильярд, алкоголь и прочие излишества. Поэтому некоторым приезжим достаточно сидеть на одном месте - например, в уютном Манали, где они без труда находят все, что нужно. Такие не особенно вникают даже в местную жизнь.

Да и вообще, туристы и постоянные жители Манали существуют, не замечая друг друга без надобности. Пока первые, украсив себя изделиями (платками, гольфами, сумками) местного производства, часами треплются в кафе, у вторых светские встречи происходят за стиркой белья и выпасом овец. Май, впрочем, особое время — праздничное. Время, когда боги долины ходят друг к другу в гости. "Об этом даже в газетах пишут, - говорит владелица русского кафе "People", в прошлом москвичка, - У такого-то бога сегодня праздник. К нему в гости придут такие-то и такие-то боги...".

Так, упомянутый Ману навещает свою сестру Хадимбу, которая когда-то была демоницей, но благодаря примерному поведению превратилась в богиню. Она живет в соседнем храме, чуть ниже. Божество восседает на горизонтальных тросах, и в пути его "сопровождают" (проще было бы сказать — несут, но здесь считают, что боги передвигаются сами) с музыкой и песнями местные жители. Праздник длится всю ночь напролет, а через несколько дней история повторяется в обратном порядке: теперь нарядная Хадимба с людской помощью карабкается в гору, чтобы почтить вниманием могущественного брата.

Наггар: зона молчания

Собираясь в путь по горным индийским дорогам, лихим и очень узким, нужно заранее расслабиться. Иначе дорога превратится в пытку: вы только и будете смотреть в пропасть и думать, что через минуту вы туда упадете. Кажется (и не без оснований!), что на такой "трассе" и одному не уместиться, а водители встречных автобусов умудряются не только разъехаться, но и притормозить, чтобы обменяться рукопожатием и перекинуться парой фраз. Путешественник с Запада во имя своего же спокойствия просто вынужден довериться мастерству водителя, каким бы странным это мастерство ни казалось на первый взгляд.

Подъезжая к деревне Наггар, автобус не торопясь перекатывается через мост, и я вижу, как на берегу реки, под специальным навесом, совершается обряд кремации. Несколько людей со спокойными и, пожалуй, радостными лицами смотрят, как догорает тело усопшего. Позже я узнаю, что кремацию в Индии нужно еще заслужить — достойной жизнью и деньгами.

Без малого сто лет назад с почестями и светлой радостью в Наггаре кремировали "друга Индии" Николая Рериха. О семействе Рерихов здесь и по сей день живая память, как о главной достопримечательности деревни. Да и как можно забыть этих славных, хоть и чужеземных людей, которые обосновались в долине Куллу, полагая, что где-то поблизости находится вход в Шамбалу. Всегда миролюбивых, элегантно одетых, с походными тросточками, с белыми бородами... Да еще с автомобилем в 27 лошадиных сил!... Медленно (а как еще с таким мотором?) и с достоинством Рерих поднимался на автомобиле в свою усадьбу.

В "зоне молчания", то есть на территории рериховского имения, не разрешается громко говорить, включать музыку, хулиганить и мусорить. Это место для раздумий и созерцания. Лучше посмотрите на горы, цвет которых изменчив, а форма величественна. Каждую минуту жизни Гималаи — разные; это, вероятно, и влекло живописца Рериха.

Заметьте смелую ворону, балансирующую на верхушке сосны. Выпейте чашку чая с масалой в местном кафе. Может быть, вас уговорят еще и на стаканчик местного яблочного вина. Посетителей здесь довольно много. Причем, только индийцев. Ни одного европейского лица в "зоне молчания" не встретилось.

"О, Рёрих!" - восклицают экскурсанты из других штатов Индии, снимая обувь у входа в арт-центр имени Рериха, где представлены картины Николая и Святослава. Группой заходят школьники и с азартом припадают к сувенирному стеллажу. Магнитики с репродукциями картин Николая Рериха расходятся на "ура". Девочка с аккуратными косами загибает пальцы (видимо, считает родственников) и покупает аж пять магнитов, а в довесок - набор открыток. Благополучных людей, которые могут себе позволить, допустим, путешествия, в Индии меньше пяти процентов.

В обветшалый дом, где жили Рерихи (в том числе Святослав с супругой Девикой Рани) не пускают — перекрытия могут не выдержать. Посетители бродят по деревянной террасе, складывают ладони "домиком" и заглядывают в окна. Обстановка в доме сохранилась, как и при жизни хозяев: ковры, картины, рабочие столы, кушетки...

Туристы, как правило, посещают фамильное место кремации и карабкаются вверх по каменным ступеням, к институту гималайских исследований "Урусвати". Здесь, в "зоне молчания", тихо, не очень солнечно и как-то... неброско, что ли. Здесь, как мало где, нужно прислушиваться к ощущениям. Иначе вовек не поймешь, почему Николай Рерих, так долго искавший, в итоге пришел к наивному, на посторонний взгляд, Знамени мира - три красных шарика на белом фоне, символизирующие религию, знание и искусство в кольце культуры.

Внизу, на главной площади Наггара, идет совсем другая жизнь. Местные жители отмечают очередной весенний праздник - вся деревня сбегается, чтобы посмотреть, как встречаются в танце божества.

В кафе-кондитерской, при дорогой гостинице, компания упитанных европейцев отмечает свой личный праздник. Как же это здорово, говорят они громко, что мы все однажды додумались слетаться сюда, в Наггар. Они приехали из разных европейских городов, чтобы уминать шоколадные булочки, пить кофе и "просветлиться". Приятели обещают друг другу встретиться в "том же месте, в тот же час" через год. "Никаких отговорок - чтобы все были! И к черту работу, - хохочет лысый толстяк, - Медитация рулит миром!"...

Drive with leisure

Чем выше поднимаешься в горы, тем очевиднее становится: за одной вершиной всегда есть следующая, более высокая и еще неизведанная. Постепенный подъем — тоже своего рода медитация. Ты просто едешь, ты занят дорогой и только, а за окном пролетает настоящая, неумолимая, такая, какая есть - жизнь.

Одинаковые сараи-магазины, помеченные порядковым номером вместо названия, торгуют и дают на прокат горное снаряжение. Дорога на перевал Ротанг утыкана магазинами, как бесхозная корова мошками. Проезжающие автобусы и мопеды мечут пыль, так что лавки-клоны утопают в дымке. Горные костюмы развеваются на ветру. Тот очевидный факт, что продавцов в разы больше, чем возможных покупателей, как будто не замечают.

В долине Куллу активно строятся дороги, путепроводы, плотины. Поэтому по краям трассы сидят женщины, спрятав лица под платок, и бьют молотками по каменным валунам, постепенно превращая их в крошку. Целыми днями напролет. За спиной у кого поклажа, у кого - младенцы. Дети постарше бегают рядом. Если становится совсем жарко, женщины обмываются водой из чанов. Если хочется есть — достают откуда-то из-под одежды лепешки.

Мелькает указатель на деревню Башишт (или Вашишт), славящуюся горячими источниками. Долина Куллу плавно переходит в долину Соланг. "Drive slowly. Enjoy the beauty of valley. Drive with leisure", - на разные лады призывают дорожные знаки. Какой именно долины (то есть "valley"), не имеет большого значения. В отдаленный шум водопадов, в звуки стройки и леса неожиданно вклинивается смех и зазывная музыка. В долине Соланг работает парк развлечений: местные развлекают местных. Здесь можно прокатиться на лошадях, слететь с "игрушечной" горки на параплане, покататься в шаре. Зимой работает горнолыжный склон.

Возникает мысль: люди, рожденные и живущие среди красоты, любой, со временем перестают ее замечать. Чтобы заново увидеть могучие горы, им нужны "подсказки" вроде каруселей. "Не подскажете, как пройти к озеру Беас Кунд?" - спрашиваю у торговца чаем и пирожками-самосами. Тот округляет глаза, затем вежливо прячет изумление, пару минут размышляет. Хм, чтоб мне помнить, - молвит, наконец, он. - Меня дед туда возил. Это далеко. Далеко, далеко. А сегодня будет дождь. Если нет палатки, то ваша мечта не сбудется. К Беасу нужно выезжать на рассвете. Школьники, я слышал, идут туда на неделю. Через горы, потом через марену, вниз, потом вверх. Потом озеро. Нет, на мотоцикле не проехать... Ни на чем не проехать. Только в ботинках. Да, только пешком.

Не стоит верить путеводителям, обещающим "сравнительно легкий путь к Беас Кунд". Путешествие туда — это подъем в четыре утра, переправы вброд через ручьи, вниз-вверх по холмам. Горы обманчивы: кажется, озеро уже совсем рядом, ан нет — еще несколько часов топать... Ради чего такие испытания? Чтобы увидеть озеро неестественно бирюзового цвета, молчаливое и гордое, окруженное гигантами-ледниками. Это озеро, как будто отдельное от всего остального на земле, невольно заставляет себя чувствовать первооткрывателем. И не так важно, что многие "нашли" Беас Кунд до тебя.

Куллу: город наизнанку

В долине Куллу есть одноименный город. Райцентр по-нашему. А также перевалочный пункт из долины Куллу в долину Киннор, которая считается самой сухой и жаркой в этой части страны. Кроме того, в Кинноре предстоит увидеть вершины-шеститысячники на расстоянии вытянутой руки.

От города Куллу, впрочем, ожидаешь чего угодно, но только не того, что открывается перед глазами. Город, кажется, погружен в тревожную болезненную дрему. С ревом несется вниз мутная река, и на берегу отдыхают, вяло переговариваясь, люди. Я сажусь неподалеку от них и пытаюсь разглядеть в городском пейзаже признаки какой-нибудь едальни. Как вдруг кто-то аккуратно дотрагивается до спины. Оборачиваюсь: индийская женщина во все глаза смотрит на меня и широко улыбается, что-то говорит. Расшифровываю жесты: она дотронулась до меня, потом поднесла руку к своему лбу и к своему сердцу. На счастье дотронулась, догадываюсь я. Белые люди для индийцев не только завоеватели-колонизаторы, но, как здесь верят, они приносят удачу. Над унылыми крышами торчит храм. Центральная улица почти безлюдна, вывески магазинов полустерты, двери в компьютерные клубы и образовательные кружки закрыты наглухо. Оживление наблюдается только у ювелирных магазинов и ткацких мастерских, где — вот это удивление! — толпятся нарядно одетые женщины. Под молчаливым присмотром супругов дамы выбирают новые браслеты и шали. Хочется есть, но ни на центральной улице, ни на прилежащих к ней нет ни одной закусочной. В конце концов набредаю на кафе, спрятанное в глухом переулке, рядом с закрытым фотоателье. Кафе целиком отделано деревом, украшено картинами и гобеленами. У барной стойки — фигура медведя, тоже из дерева. Эдакий шик родом из 1980-х, который сейчас выглядит старомодно и немножко нелепо. Все столики пусты. Откуда-то из подсобного помещения слышна приглушенная музыка.

Приветствую, очень рад! - в дверях появляется мужчина с крашеными рыжими волосами и в майке, на ходу натягивая отглаженную белую рубашку. Хозяин кафе резво, с радостными приговариваниями, протягивает меню, приносит салфетки и столовые приборы. Он уверяет, что во всем Куллу не найдется кухни лучше, чем у них, в "Солнечной долине". Отдав заказ "лучшему в округе повару", присаживается за соседний столик и закуривает. Ресторатор по имени Навит готов к беседе.

"Двадцать лет моей "Долине", - говорит он на сносном английском, - В 1980-х это был отличный бизнес. Сейчас так себе. Ничего, но не шикарно". "Так себе" - это единственный посетитель за многие, как кажется, дни. Семья уговаривала его продать ресторан, переделать помещение подо что-нибудь другое, более прибыльное. Но ресторатор упирается — столько сил вложено в "Долину", столько гостей он здесь принимал...

Навит считает, что причина нынешнего затишья в том, что автобусную станцию, которая раньше была аккурат через дорогу, теперь перенесли в другую часть города. И теперь многочисленные туристы, которые приезжают в Куллу, просто не знают, что есть "Солнечная долина". Зачем сюда едут туристы? - не сдерживаюсь я.

И Навит даже руками разводит от изумления. Как зачем? Ведь на горе, вон там, неподалеку, стоит храм Шивы. И главный индуистский бог, огромный и сияющий, живет рядом с храмом. "О, со всего мира едут, чтобы встретиться с Шивой, - уверяет ресторатор, - Из Австралии, из Америки, из Европы. Долго идут, чтобы увидеть его. Но я считаю так: если действительно хочешь увидеть Шиву, тебе будут даны силы на восхождение".

Пока я обедаю рисом и овощами, Навит восхваляет Шиву и благословенный город Куллу, где есть гигантская статуя на горе. "Шумный, огромный город! Со всего мира к нам едут!" - повторяет ресторатор, и я не могу понять, фантазирует он или, действительно, Куллу так изменился за последние годы. И если теперь этот город словно вывернут наизнанку, то почему? Навит провожает до двери и чересчур настойчиво даже для владельца ресторана приглашает зайти к нему опять завтра. "У нас все есть, что пожелаете, - напоминает он, - И лучший повар во всем Куллу". И мне опять непонятно, разыгрывает ресторатор или говорит всерьез.

Рампур и Реконг-Пео: под завесой гор

В деревне Рампур я останавливаюсь всего на несколько часов, но о ней стоит упомянуть из-за встречи, случившейся на автобусной станции.

Я пытаюсь разобраться с путаным расписанием автобусов и купить билет до Реконг-Пео, большого города почти на границе с Китаем. Как из-под земли, рядом со мной вырастает молодой и, можно сказать, импозантный мужчина в шелковой красной рубашке и золотых украшениях. "Ух ты, из России! - он едва ли не хлопает в ладоши от радости, - А моя книга, знаете, переведена на русский язык".

Первый встречный оказывается местной знаменитостью — фотографом и писателем-публицистом, автором двух книг о Химачал Прадеш. "Вон в той гостинице, - указывает он на отельчик через дорогу, - В холле, в ресторане и во всех номерах висят мои снимки. Моя цель — "покрыть" весь Химачал Прадеш. Хочу сфотографировать каждый его кусочек. Представляете, какая польза для туризма?". Как и многие люди в Индии, он испытывает к России дружескую приязнь. Писатель подробно рассказывает про автобусное сообщение. "Пео (сокращенно от "Реконг-Пео") — отличный город. Вы, конечно, знаете, что там есть Кайлаш, да? - щебечет новый знакомый, - Это святой камень! Он меняет цвет с рассвета до заката. И на каждого, кто к нему добирается, опускается благодать". Писатель поправляет красный ворот, распространяя вокруг резкий запах парфюма, поигрывает золотыми браслетами... Звезда, одно слово! И при всем том, он коротает вечер на автобусной станции, хохочет над шутками приятелей-работяг и искренне наслаждается своей маленькой рампурской славой.

От Рампура до Реконг-Пео 150 километров. Смешное расстояние, подумаете вы. В Гималаях, однако, 150 километров превращаются в десять часов утомительной дороги. Иногда водитель делает остановки в поселках, чтобы выпить чаю и посидеть с газетой. От тряски и духоты можно отвлечься, разглядывая пассажиров. А пассажиры, в свою очередь, разглядывают меня. Группа школьников, заскочивших ненадолго, перешептываются и хохочут, строят мне глазки. Безмолвные женщины обнимают таких же молчаливых детей. Кондуктор, усатый здоровяк, энергично выдает билетики и до самого конца пути не устает болтать и улыбаться.

Через несколько часов в автобусе — давка. Дедуля просит меня подержать на коленях мешок. Подсматриваю: в пакете аккуратно сложены несколько пар новых носков и шейных платков. Выскакивая из автобуса, дедуля посылает воздушный поцелуй: "Спасибо, сэр!". Индийцы не все понимают, что "сэр" - это обращение к мужчине и используют его просто как обращение к белому человеку. С нами едут и двое пьяных мужичков. У одного свитер закатан до груди, у второго усы топорщатся от выпитого. Пьяные в Индии вообще диво дивное, алкоголь здесь не в почете. Если где и возможно увидеть нетрезвого, то именно в горах. Девчонки и женщины беззлобно хихикают над двумя приятелями. Их сбивчивая речь и нечеткие движения для пассажиров — все равно что веселое представление.

Наконец, приезжаем. Реконг-Пео окружен плотной завесой гор-шеститысячников. Глаз упирается в горы, куда ни глянь.

Люди здесь живут низкорослые, с раскосыми глазами, широкоскулые - сказывается близость к Тибету. Город—миллионник расползся по горам, "подмяв" к себе соседние деревни. Этот регион мечтает стать туристическим центром, куда бы приезжали, например, кататься на лыжах. В связи с чем даже в деревнях активно строятся гостевые дома и гостиницы, да только постояльцев нет. Еще бы! Добраться сюда непросто, а если добрался, то обратная дорога кажется немыслимой.

Посетив деревню Кальпа, где реставрируется храм, дети на улицах учат уроки, а гостиницы трагически пустые, я захожу в буддистский храм. Настоятель, приветствуя почетного гостя, предлагает выпить горного чаю. Это очень соленая и густая жижа, которая не напоминает чай вовсе, зато, говорят, здорово согревает зимой в горах. Пить это с непривычки трудно, но как откажешься. Настоятель храма задает вопросы о путешествии и одновременно натирает медные плошки. Он служит здесь второй год и уверяет, что лучшего места для вдумчивого изучения буддизма не сыскать. Буддистский монах тоже надеется на развитие туризма в Пео - храму не помешают взносы. Я кладу деньги в баночку для пожертвований. Послевкусие соленого чая удается перебить только к вечеру.

Шимла: люди-птицы, волшебники и обезьяны

Конечная точка моего маршрута — столица штата Химачал-Прадеш Шимла. Город, построенный бодрыми англичанами-завоевателями на горном хребте. То есть в буквальном смысле на высоте в 2,5 тысячи метров. Гениальный стратегический шаг на случай боевых действий: с вершины горы можно в одиночку отстреляться от полка ползущих к тебе врагов.

Есть также поэтичное поверье, будто бы в Шимле обитают люди-птицы. Шимла, действительно, шкатулка с сюрпризом. По всем признакам, столица штата - этакий курорт, чистый и спокойный, с широкими бульварами и старинными колониальными постройками. Здесь не принято курить на центральных улицах и не увидишь пластиковых пакетов (в Индии существуют федеральный запрет на курение в общественных местах и использование пластика, только не везде это правило соблюдают).

Однако если кинуть взгляд по сторонам, то вместо моря, деревьев и прочих курортных "элементов" ты увидишь только горы, освоенные и дикие, напоминающие кратеры какой-то другой, не нашей планеты. При этом люди здесь хорошо одеваются, пьют кофе в сетевых кофейнях, ходят по магазинам и едят в ресторанах, словно пытаясь создать в надземных условиях совершенно обычную, с европейским закосом, жизнь. Современные жители Шимлы становятся людьми-птицами только, когда им хочется произвести впечатление. В обычной обстановке они тяготеют к земле. Из-за географических особенностей в Шимле, в летнее время, перебои с водоснабжением. Вода дорогая, и власти призывают гостиницы к экономии, чтобы не ограничивать местных жителей. Поэтому нужно быть готовыми к тому, что в недорогих отелях душ можно принимать через день.

Тем не менее, туристов в Шимле много, и здесь происходит несколько интересных встреч. Так, например, на вечерней улице со мной заговаривает волшебник — йог, астролог и целитель, приехавший в Шимлу на несколько дней, чтобы набраться сил. Бросив на меня внимательный взгляд, он выдает подробную биографическую справку обо мне, моем физическом здоровье и особенностях психики. Для лучшего сна он рекомендует мне пить воду с лимоном и медом и принимать ножные ванны. "Вам нужно поменьше думать и побольше делать", - говорит волшебник, - И еще мне кажется, вы забыли о чем-то важном для вас. Перестали верить в себя. А надо". Чего уж там — прав волшебник. Его диагноз верен процентов на восемьдесят. "Если небеса помогут, мы еще встретимся", - на прощание он протягивает визитную карточку. О деньгах не заикается.

Слово в защиту приматов

В Шимле много обезьян. Они пришли сюда раньше людей и по праву считают себя хозяевами этих гор. Наблюдать за обезьяньими ритуалами — одно удовольствие. Вот они моются, вот кормят детенышей и вычесывают шерсть, вот глава семейства ведет за собой обезьянок-дам и следит за тем, чтобы путь их был безопасный.

Между тем, местные дети от обезьян шугаются, а взрослые призывают туристов покупать или брать напрокат специальные палки против обезьян — monkey problem sticks. И получается что: вооруженный турист, чуть завидя безобидную обезьяну, принимается размахивать палкой во все стороны. Разумеется, обезьяна, которая вообще-то и не стремилась к общению, щерится, раздражается и кричит.

Обезьяны опасны, они кусаются! - сообщает продавец палок, театрально округлив глаза.

"Станешь тут кусаться, когда тебе одной рукой корм подают, а другой — пытаются ударить по загривку", - думаю я. Неужели они так опасны, как о них говорят? - спрашиваю у продавца лепешек и чая.

Кто, эти-то? - улыбается дяденька, - Ну, банан могут украсть, очки схватить... Здесь обезьяны умные и мирные, не то что в лесах.

Поэтому здесь и сейчас мне хочется призвать туристов, которые однажды приедут в Шимлу, бережнее относиться к обезьянам. Давать им жить в могучих ветвях деревьев и бродить там, где им заблагорассудится. Здешние приматы вообще плевать хотели на человека. Но если человек побьет их палками, то они, звери, станут кусачими и агрессивными. Будьте добрее, и тогда обезьяна-мама с детенышем даже согласится позировать перед фотокамерой.

Возвращение

В Шимле есть, ко всему прочему, железная дорога. "Игрушечная", как ее здесь называют. Игрушечный поезд "Shivalik Express" - тоже плод буйной фантазии англичан, ныне включенный в охранный список ЮНЕСКО. Маленький, в несколько вагонов, он с забавным пыхтением едет вниз по горному хребту, через десятки тоннелей, через десятки ущелий. Скорость такая небольшая, что можно открыть дверь вагона, сесть на пол, поставить ноги на приступочку и наслаждаться дивным, инопланентным видом. Конечный маршрут паровозика — город Калька. Там мне нужно пересесть на другой, настоящий большой поезд, до отказа набитый людьми, который за каких-то четыре часа довезет меня до Дели.

RSS Обсудить