Переезд через Альпы

RSS Обсудить

Поезд шел на юг. За окнами пролетало сонное Цюрихское озеро с разбросанными тут и там яхтами и лодочками, мы провожали их взглядом, лениво раскинувшись в креслах пустого первого класса. Над нами, на стенах вагона, можно было прочитать цитаты из Жан-Жака Руссо, кажется, что-то про богатых людей. Внизу окон - таблички "Зона тишины", рекомендующие не пользоваться мобильными, не слушать плеер и разговаривать только шепотом. Даже на большой скорости в вагоне настолько тихо, что разговор в голос может помешать другим пассажирам. Нам не хотелось разговаривать, мы не слушали музыку, звонить по телефону было некому. Поначалу мы хватались за фотоаппараты при виде каждой новой деревни у озера в окружении лугов и гор, но постепенно привыкли к мысли, что на всю эту красоту никакой карты памяти не хватит. И просто дремали, убаюканные проносящимися мимо солнечными майскими пейзажами.

Вскоре спящим пришлось проснуться: необходимо было предъявить контролеру наши проездные Swiss Pass. Билеты именные, с указанием номера паспорта и страны, откуда мы родом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что контролер, проверяя их, приветствовал нас по-русски: "Доброе утро!", "Здравствуйте!". Или есть? В Швейцарии, конечно, немало удивительного, но вряд ли в обязанности контролеров входит приветствие туристов на их родном языке. Проверив билеты в других вагонах, контролер вернулся к нам и рассказал, что он учился в Санкт-Петербурге, а сейчас изучение русского - его хобби.

Через какое-то время контролер обратил наше внимание на церковь, стоящую на возвышении в центре крохотного городка. Мы бросились к окнам ее фотографировать, не разобравшись толком, что же в ней такого особенного. А оказалось, это просто ориентир, показывающий, как сильно на этом участке петляет железная дорога. И правда, чуть позже мы увидели ту же башенку с часами - но уже в противоположных окнах. Взглянув на карту, видим, что около местечка Вассен (Wassen) железная дорога выглядит, как веревка, брошенная на пол.

Здесь строят туннель, уже больше десяти лет, но окончание работ все откладывается. "Порода оказалась слишком твердой?", - поинтересовались мы. "Нет, наоборот, она слишком рыхлая. Это еще сложнее". Мы попрощались с контролером, ушедшим проверять билеты новых пассажиров. А в скором времени прибыли на станцию Göschenen, где вышли, чтобы пересесть на поезд местной, высокогорной железной дороги до Андерматта (Andermatt).

Там нас встретил колоритный швейцарец, в прошлом - мэр этого городка, и мы отправились в путь. Первое потрясение - конечно, воздух. Вкусный, пьянящий, свежий горный воздух, напитанный весенним солнцем и тающим снегом, приводящий москвича - ах! - в состояние немой эйфории. Мы миновали самое старое в стране здание казарм, над которым развевался швейцарский флаг, и еще более древнюю каменную церковь с изящным шпилем. Асфальт шоссе, вдоль которого мы шли, граничил с зеленым ковром травы, круто поднимавшимся вверх, переходящим в лес, сменявшийся, в свою очередь, скалами, покрытыми в вышине снегом, сливавшимся с белыми облаками, что неспешно плыли по голубому небу. Из-под белых шапок снега текли ручьи: по безжизненным скалам, затем через еловый лес и среди зеленых лугов. Чем ниже, тем полноводнее. Стремительные потоки прерывались кое-где небольшими водопадами, а внизу, около шоссе, вдоль которого мы шли, скрывались в трубах.

Мы миновали небольшой тоннель, и начался спуск. На полотне железной дороги, идущей параллельно шоссе и нашему пути, появился "третий рельс" - зубчатая дорожка. Чтобы поезд въехал по склону, сцепления с обычными гладкими рельсами уже недостаточно, и локомотив опускает зубчатое колесо. Вскоре скалы вокруг стали более крутыми, а зелени на них почти не осталось. Зато кое-где на отвесных склонах появились едва заметные искусственные сооружения - огневые точки и входы в сеть горных бункеров. "Раньше это нельзя было фотографировать. Теперь можно", - пояснил проводник. Высокая степень милитаризации этих мест легко объяснима - в прошлом перевалы, а теперь тоннели имеют важное стратегическое значение. Через них с неизбежностью проходят пути тех, кто хочет пересечь горный массив по линии восток-запад или север-юг.

Так, с юга на север, из Беллинцоны к Швицу, чуть больше двухсот лет назад шли объединенные русско-австрийские войска под предводительством Александра Васильевича Суворова. 25 сентября 1799 года они выдвинулись из Андерматта штурмовать Чертов мост. Тогда не было ни комфортабельных поездов, ни скоростных шоссе в многокилометровых тоннелях. Только опасные тропы, перевалы, ущелья с ледяными горными реками. Горы, неприступные и смертельно опасные для путников сами по себе, стали практически непреодолимыми в условиях войны. Суворовцы с боем миновали небольшой тоннель, и попали под картечь.

Мы, тем временем, без приключений добрались до Чертова моста. Неподалеку от него в память о том невероятном штурме в скале вырезан огромный крест. Ниже - надпись золотыми буквами: "ДОБЛЕСТНЫМ СПОДВИЖНИКАМ ГЕНЕРАЛИССИМУСА...". Остальной текст закрывал большой сугроб. На снегу лежали цветы. К ветке куста, уже набравшей почки, была привязана георгиевская ленточка. Небольшая площадка и сам памятник являются территорией России - подарок, сделанный Швейцарией в 1893 году. С этого кусочка русской земли открывается поистине захватывающий вид на театр боевых действий. Между отвесных скал, уходящих вершинами в небо, а подножиями - в узкое ущелье, натянута ниточка Чертова моста. Далеко внизу гремит Рейсса (Reuss), несущая свои воды по монолитному скалистому руслу, причудливо сглаженному ледником. Скалы вокруг слоистые, рваные, склонные к обвалам. Величественная картина, подобно хорошему готическому собору указывающая человеку его место в этом мире.

Окружающие высоты были заняты французами, и безумием было бы пытаться перейти узкий мост под вражеским огнем; но отряды союзников пошли в обход с двух сторон ущелья, и им удалось выбить неприятеля с удобных позиций.

Сегодня единственными свидетелями подвига суворовцев являются остатки опор того самого Чертова моста. Рядом с ними высится новый "старый" мост, по которому ходят, в основном, туристы, и еще два: автомобильный поблизости и железнодорожный - чуть поодаль. Оба ведут к тоннелям, и временами в скале исчезает пара легковушек или появляется нарядный красно-белый поезд. Пейзаж безмятежен, если это слово применимо к такому грозному пейзажу. Альпы изрыты современными укреплениями, но кампания 1799 года была и остается последней войной на территории Швейцарии, гордящейся своим нейтралитетом. Несмотря на это, в июле-августе 2010 года горный воздух снова наполнится пороховым дымом: более тысячи человек примут участие в исторической постановке, которая так и будет называться - "Suworow". Не пропустите.

Прославленный русский полководец никогда не отступал, и после тяжелого боя повел свои войска дальше по ущелью, к Урнскому озеру (Urner See). А мы вернулись в Андерматт. Пообедали в привокзальном ресторанчике, где на меню и салфетках была странная надпись ASSA - как выяснилось, сокращение от "Армейский клуб по снежным видам спорта, Андерматт". Затем в специально для таких презентаций построенном бревенчатом доме нам показали план обновления и перестройки города на деньги некоего египетского инвестора. Запомнилось: "А вот здесь у нас будет восемнадцатилуночное поле для гольфа...". Поднимаемся выше. Недалеко от дороги замечаем небольшое стадо коров в загоне. Одну - нарядную, ухоженную, с красно-белой ленточкой, держал за веревку хозяин, и оба сияли счастьем. Похоже, буренка взяла приз на какой-нибудь выставке. Прочие коровы мычали от тоски и зависти, особенно когда мы стали фотографироваться со звездой. Над нами по серпантину поднимался знаменитый "Ледниковый экспресс".

В историческом центре нас ждал дом, который трудно назвать иначе как "теремок" - весь расписной и с маленькими окошками. Это - один из многих в Швейцарии "Домов Суворова" (Suworowshaus), ютящийся под одной крышей с местным краеведческим музеем. В ночь на 25 сентября 1799 года здесь ночевал Суворов. В комнате, помимо кровати, есть несколько личных вещей полководца, картины, карта горного массива с проложенным маршрутом войск. В других комнатах можно увидеть кухню, чучела представителей местной фауны, альпинистское снаряжение, носилки для туристов, пресс для изготовления головок сыра, огромные спилы тысячелетних деревьев... Мы поднимались все на новые и новые этажи, удивляясь их количеству - видимо, дело было в низких потолках. Поблагодарив гостеприимную хозяйку дома Суворова, мы отправились гулять по городу.

Заглянули в недавно отреставрированную церковь. Проходя через кладбище, заметили, что на нескольких памятниках изображена снежинка и дата смерти стоит одинаковая. "Они погибли под лавиной", - пояснили нам. Через город течет кристально чистая речка. Около одного из питьевых фонтанчиков сидит фавн, играющий на флейте. Больше смотреть в Андерматте было особо нечего, в Цюрих возвращаться рановато, и мы решили проехать на электричке до Хура (Chur). Мы еще не знали, что этот отрезок составляет добрую половину маршрута "Ледникового экспресса", уже попадавшегося нам на глаза, и включает в себя самую высокую его точку - перевал Оберальп (Oberalppass), 2044 м.

Каковы же были наши радость и удивление, когда мы поняли, что поднимаемся все выше и выше, навивая круги вокруг холма. Андерматт с каждым витком все уменьшался, пока не затерялся где-то далеко внизу, у подножия окружающих его трехтысячников. Пейзажи, дорогой ценой достающиеся альпинистам, разворачивались перед нами, один прекраснее другого. Мы опустили окна, позабыв про опасность простудиться - но не могли не фотографировать, предаваясь восторгу, граничившему с помешательством. Женщина в другом конце вагона тактично старалась этого не замечать.

На зеленых лугах стали появляться сугробы, поляны белых цветов. Чем выше - тем холоднее, и вскоре нашему взору открылись снежные просторы, где редкостью были уже прогалины. Поезд миновал перевал и дорога стала спускаться. Мы увидели зеленые долины с деревнями, подсвеченные солнцем и окруженные заснеженными громадами гор. Мимо проплывали богом забытые горные полустанки, на которых всего-то ничего: маленькая бетонная платформа, бревенчатый сарайчик, расписание поездов и фирменные железнодорожные часы. Последние, как и везде в Швейцарии, с секундной стрелкой - в такой глуши это особенно впечатляет.

На подоконниках в вагоне изображен маршрут следования поезда. "Мы сейчас стоим здесь... Значит, следующая - Disentis/Münster". Поезд тронулся, но, не успев далеко отойти, снова остановился, затем дал задний ход, и замер окончательно около маленькой остановки. Продолжая любоваться сельским пейзажем - лугами с одуванчиками и стадом овец, деревней, лесом и Альпами на заднем плане, мы не заметили, как по вагону прошел проводник с озабоченным видом, и что-то сказал женщине. Вскоре она вышла из вагона, и стало понятно, что в ближайшем будущем поезд дальше не пойдет.

Мы спустились на перрон. Проводник разговаривал с машинистом и периодически еще с кем-то, по рации. Кроме нас, в поезде ехало всего два пассажира. "Мы не можем двигаться дальше из-за неполадки у поезда, идущего навстречу", - сообщил проводник. На участке впереди дорога была одноколейная.
- Не беспокойтесь, в течение десяти минут сюда прибудет такси, и довезет вас до Дизентиса, - продолжал он, - но вам придется подождать там около часа другого поезда.
- А там есть что посмотреть?
- В Швейцарии везде есть что посмотреть, - ответил проводник с улыбкой.

Вскоре, действительно, примчался белый микроавтобус. В него без труда поместились десять человек, ехавшие в электричке. Мы попрощались с проводником и продолжили путь. Лихой водитель гнал такси по сельской дороге, нас подбрасывало на ухабах. Интересно, что на автомобильной аптечке не было привычного красного креста на белом фоне, а красовался округленный национальный флаг.

Разговорившись с попутчицей, мы узнали, что ее зовут Франциска, а находимся мы на территории кантона Граубюнден (Graubünden, дословно - "Серый союз"), где говорят на ретороманском - четвертом языке страны после немецкого, французского и итальянского. Ретороманский намного ближе других языков к языку первых римских поселенцев - латыни: сказывается изолированность горных деревень. Но сейчас лингвистические границы постепенно размываются под влиянием жителей соседних кантонов и туристов. Мы спросили, не эдельвейсы ли росли на тех полянах близ Андерматта. "Нет, что Вы, это - крокусы. Эдельвейсов не растет много вместе".

В Дизентисе Франциска, взяв на себя обязанности экскурсовода, провела нас к главной достопримечательности городка - бенедиктинскому монастырю VIII в., основательному и небогатому на внешнее убранство. Мы заглянули в церковь, где на стенах висело множество пестрых табличек с самыми разными изображениями. При всем разнообразии, их объединяло то, что на каждой была изображена Дева Мария и написаны слова "ex voto", то есть "сделано по обету" в переводе с латыни (сокращение от "ex voto suspecto"). Небольшой церковный орган был снабжен зеркалом заднего вида, поскольку играющий на нем сидит спиной к службе. "Да, как в автомобиле", - наша провожатая повернула зеркало и осторожно провела рукой по переключателям регистров.

Вскоре мы уже ехали на поезде в сторону Хура. Франциска долго пыталась объяснить нам, что поезд пойдет через скалистое ущелье, по которому течет Рейн, но слова "ущелье" по-немецки мы не знали. О чем шла речь, мы поняли, лишь увидев то и дело пересекающийся с железной дорогой мощный поток в окружении острых клыков скал. Иногда это ущелье называют швейцарским Большим каньоном.

Время от времени наша попутчица получала на мобильный телефон сообщения. После одного из них она сказала:
- Муж пишет, что приземлился в Домодедово и ждет багаж. Он поехал в Москву по приглашению института физики атмосферы РАН.
(При знакомстве мы сказали Франциске, что являемся студентами разных факультетов МГУ им. М.В. Ломоносова: среди нас есть и физики, и математики, и географы.)
- Надо же, - удивились мы, - А Вы тоже занимаетесь наукой?
- Нет, я - преподаватель по классу органа в Цюрихской высшей школе искусств.
Поговорили о музыке. Органисты, как выяснилось, играют не только произведения Баха и Генделя, но и множество переложений для органа сочинений других композиторов, например, Брамса. Из соседнего купе послышались звуки какой-то песни, воспроизводимой с мобильного. "А поп-музыка интернациональна", - отметила Франциска.

Она вышла, не доезжая до Хура. Пока поезд стоял, через открытое окно объяснила нам, почему секундная стрелка на часах чуть-чуть задерживается перед переходом на следующую минуту. Это связано с необходимостью компьютерной синхронизации: все часы должны идти одинаково с точностью до секунды. "Вот, смотрите!" - мы посмотрели на часы: секундная стрелка, дойдя до верхней точки, действительно, замерла на мгновенье - и побежала дальше, минутная стрелка переключилась, поезд тронулся. Строго по расписанию и по синхронизированным часам. Мы помахали удаляющейся Франциске и закрыли окно.

В вечернем, практически ночном, Хуре нам не оставалось ничего другого, кроме как забраться повыше и полюбоваться городскими огнями. По этим местам тоже прошел со своими измученными солдатами Суворов - отступая первый и единственный раз в жизни. Поражение войск под командованием Римского-Корсакова в Цюрихе и ряд других обстоятельств не дали осуществиться плану великого русского полководца по взятию французов в клещи в районе Швица.

Мы покинули Хур, столицу кантона Граубюнден и один из древнейших городов Швейцарии, и возвращались на поезде в Цюрих. Кто-то подписывал и наклеивал марки на почтовые открытки, кто-то рассматривал швейцарские монеты. А кто-то смотрел в окно; там нельзя было ничего увидеть, кроме собственного отражения, но перед мысленным взором возникали яркие картины уходящего дня: нарядные красно-белые поезда, воздух, наполненный светом, величественное ущелье - место боевой славы, игрушечный городок, поляны крокусов на альпийском перевале... И всюду - люди, которые тебе рады.

RSS Обсудить