RSS
Страницы: 1 2
Вторую часть двадцать пятой недели мы провели в знаменитой "Маленькой Одессе", в самом плотном русско-язычном районе в США.
"На Дерибасовской хорошая погода, на Брайтон-Бич опять идут дожди..." 1992 год - именно тогда я впервые узнал, что в Нью-Йорке есть своя "маленькая Одесса", по примеру "малого Токио" в Лос-Анджелесе или "китай-города" в Сан-Франциско. Потом, уже в штатах, я посмотрел "Little Odessa" с Тим Ротом в главной роли и, конечно же, "Брат-2" незабвенного Алексея Балабанова. В фильмах Брайтон выглядел загадочно-романтично, а русские и украинцы на его улицах были только двух видов - оторванные, вечно пьяные весельчаки и циничные воры-бандиты. Но я все равно мечтал попасть сюда и своими глазами увидеть легендарный район.
Мечта, понятное дело, сбылась, осталось выяснить, хорошо это или плохо. Потому что чем взрослее я становлюсь, тем чаще убеждаюсь, что некоторым мечтам все же лучше оставаться мечтами.
Просыпаемся на одной из улиц ведущих к пляжу. С тротуаров непривычно доносится сплошная родная речь, разукрашенная разнообразными акцентами и говорами. Не выбираясь из постели рассматриваем пешеходов сквозь непрозрачные снаружи задние стекла. И уже через десять минут наблюдений понимаем, что мы оказались не в одном из районов Нью-Йорка, но на территории научно-исследовательского института, где проходит эксперимент с названием "Деградация славяно-русской культуры в эмиграции". С нехорошим предчувствием идем разбираться, так ли это.
Уже с первых шагов становится ясно, что предчувствие не обмануло. Заложенная в генетический код, активированная грубым окриком советской акушерки и взращенная в нищей стране третьего мире тяга к понтам проявляется не только у славян. Но у славян - как правило. Чем еще мог выпендриться хозяин этого маленького домишки, воткнутого между двумя большими зданиями в посредственном районе? Ответ очевиден: хромированным забором. Который здесь не нужен изначально.
А что если ненужный забор сделать из кирпича? А хром позолотить? Заодно и навес в золото, чего мелочиться. А на стену... пришпилить фотообою! Ну и что, что у меня всего половинка одного, цельного, рассчитанного на одну семью, но переделанного под две, чтобы продать подороже, домика, зато моя половинка круче, чем соседская! И еще толь на крыше у нас разного цвета и фасона!
В общем, с домами в Брайтоне рука-лицо, да.
Хирург практикует на дому, нечего тратить время на дорогу на работу.
За хромированными фасадами картинка не такая блестящая.
Опадающие по осени заборы.
Я давно для себя вывел правило: чем выше и плотнее забор, тем беднее и/или опаснее район, город, регион. До Америки я определял это на территории от Кавказа до западной Украины. В Дагестане каменные заборы в два человеческих роста с крепостными воротами, да с обязательной табличкой про злого баскервиля. В России заборы уже пониже, в восточной Украине начинают попадаться "штакетники", через которые видно лучшую половину двора. В центральной Украине еще меньше сплошных заборов, редко встречаться сетки-рабицы, высота по плечи или по пояс. В Западной Украине в основном сетка-рабица, начинают появляться дворы с символическим, по колено, заборчиком. Тенденция очевидна: чем дальше на запад, в цивилизацию, тем меньше заборов.
Точно такая же картина в США - чем хуже район, чем примитивнее и неблагонадежнее в нем жители, тем больше там ограждений и тем они выше. В нормальных районах заборов, как правило, нет вообще.
Брайтон-Бич весь в заборах. Народ ходит пешком в магазины и возвращается домой с кулечками.
Вдалеке грохочет метро - там "центр" Брайтона.
Еще один безошибочный признак отстающего в развитии индивида: нестандартный, да с юморком, автомобильный номер. Наследие пост-совка, когда машина - редкость и шик, а номер обязательно должен быть особенный, с тремя семерками и тремя "х". Только с таким номером ты хозяин жизни и реальный, типа, пацан.
На улице запахло продуктовым рынком - мы близко.
Курортный город в конце девятнадцатого века, Брайтон-Бич в начале двадцатого пришел в упадок и оказался в числе беднейших в Нью-Йорке. Постепенно отсюда уехали состоятельные американцы, а на их место прибыли не столь состоятельные иммигранты, прибывшие в страну возможностей без гроша в кармане. В семидесятых сюда повалили одесские евреи и район получил славу "русского". Дешевая недвижимость и аренда, близость к океанскому пляжу и доступный транспорт привлекали все больше и больше непритязательных, не знавших роскоши бывших советских граждан, которые с радостью принялись заново отстраивать свою жизнь, а с ней и инфраструктуру этого района. Уже к девяностым Брайтон постепенно возвратил себе статус "более-менее нормального" района.
Одним из главных преимуществ любого района в большом городе является доступность транспорта: автобус - хорошо, трамвай - лучше, метро - вообще прекрасно. Именно метро сыграло ключевую роль во втором рождении Брайтона. И вовсе не потому, что здесь есть одна из станций. Обычно наземная ветка проходит, как и положено наземной ветке метро, в специально отведенном для нее коридоре между жилыми районами, примерно так, как в Чикаго. Дома здесь стоят или боком, или задом к гремящей всеми своими суставами железке.
 028/web.jpg)
В Брайтоне же эстакада метро расположилась прямо над проезжей частью прежде, чем завернуть в депо, нависая над всей шириной улицы и создавая визуальный и акустический дискомфорт для жителей.
Здесь начинается русская часть Брайтон Авеню.
Сразу бросаются в глаза сумки-тележки, одежда и лица. И если с сумками-тележками более-менее все ясно - люди живут на расстоянии ходьбы, машинами никто не пользуется, а добычу нужно как-то доставить домой, то с одеждой и лицами хочется разобраться вопросом "люди, что с вами?" Одежда здесь туземная и уникальная, а лица... Лица хмурые и неприветливые. Фотографировать дискомфортно впервые с тех пор, как мы проезжали по плохим районам Детройта. Прохожие подозрительно и сумрачно смотрят, глаза не отводят, не улыбаются в ответ. На лицах мужчин и женщин читается давно забытое "слышь, камеру, бля, убрал!"
На второй день моего приезда в США мы со старшим братом, который уже прожил здесь полтора года, поехали в продуктовый магазин. Я смотрел по сторонам и умилялся "изобилию", настроение было самое благожелательное, в душе даже пела одна небольшая птичка. Затем в узкой аллее мы разминулись с женщиной и брат протянул: "М-да, отпечаток социализма на твоем лице еще тот..." Я не понял. "Ты не видел, что она тебе улыбнулась, когда вы проходили в двух шагах друг от друга и встретились глазами? А ты просто посмотрел сквозь нее без эмоций и пошел дальше. Это же элементарная вежливость: ты показываешь незнакомому человеку, что у тебя все в порядке, ты трезв, не болен душой и миролюбиво настроен".
Я помню, как меня задело то замечание. Не потому, что я с ним не согласился, как раз наоборот - мне стало неприятно от того, что, оказывается, существуют очевидные и естественные вещи, что-то, что давно должно было стать частью моего поведения, но при этом я, по какой-то странной причине, никогда в жизни это не практиковал и даже никогда об этом не думал. Спустя шесть лет я снова оказался в России и теперь мне хотелось повторить слова моего брата каждому, с кем я вступал в контакт или даже просто встречался глазами. Попытался со знакомыми и друзьями, но в ответ получил недоуменные взгляды и какие-то мутные доводы вроде "это не солидно", "я кому попало не улыбаюсь" и "только пендосы лицемерно лыбятся, а мы, русские, если и улыбаемся, то только искренне и своим".
Неулыбчивость народа - это никакая не уникальная черта нации, не культурная особенность и уж точно не сознательное решение. Потому что улыбка - это не про "кому", а про "почему". Искренняя улыбка - это всего лишь неосознанное, автоматическое отражение мыслей и эмоций человека с помощью мышц лица. И неважно, видит ли кто эту улыбку, или нет - она там будет не для наблюдателя, а "потому что хорошо". Поэтому люди часто улыбаются не только другим людям, но и теплому солнышку, удачной находке, отлично выполненной работе и приятному воспоминанию. Само собой, добрые, позитивные, счастливые люди в этих случаях улыбаются чаще, чем злые, негативные и несчастные.
Если бы над каждым из нас парил такой виртуальный экранчик, где для всех окружающих транслировались бы наши мысли, это многое бы объяснило о наличии или отсутствии улыбки. Вот, к примеру, встретились мы взглядом с этой русской женщиной, я по-привычке ей полу-улыбнулся, полу-кивнул. На ее экранчике тут же высветилось примерно следующее: "Ну и чего ты уставился и лыбишься? Я иду по своим делам, ты иди по своим, я тебя не знаю и знать не хочу, поэтому и ты, будь добр, не лезь в мое пространство. Смотрит он..."
Американцы улыбаются другу другу потому, что они воспитаны вносить в общество свой вклад позитива. Пришел в гости, а там все смурные тупят в телефоны? Твоя обязанность расшевелить народ, объединить его в общем деле, а не садиться рядом и тоже тупить. Подбодри стремающегося, похлопай по плечу загрустившего, пошути с растерявшимся, подмигни стесняющемуся. Выдай свою часть добра и позитива другим, тем более, что и тебе когда-то это понадобится.
Движение бровями, легкая улыбка, кивок, короткое "как оно?" незнакомцу - это потому что человек такой по-жизни, а не потому, что так нужно, так заведено. Есть немало американцев и американок, которые улыбаются из чистой обязаловки, или не улыбаются вообще никогда никому, а то и наоборот - ни с того, ни с сего атакуют окружающих. Потому что некультурные, недобрые, несчастные люди. В здоровом, культурном обществе все друг другу улыбаются, независимо от национальности. Это легко проверить: набираем в поиске "Путин (Лавров, Иванов, Сидоров, Петров) на приеме у Обамы (Меркель, королевы Англии, папы Римского)" и смотрим, как там все друг другу улыбаются, улыбаются людям, которых явно видят впервые, улыбаются в камеры, улыбаются, отвечая на вопросы.
Почему? Да потому, что это естественно, вежливо и культурно - улыбаться, а все те Путины и Обамы непременно считают себя вежливыми и культурными людьми. Потому и улыбаются.
Улыбаться нужно еще и для других, не только в результате своего хорошего настроения. Улыбка равносильна опрятному телу, приличной одежде, аккуратной стрижке, ухоженным ногтям. Не всегда только потому, что мы ежеминутно хотим наряжаться и прихорашиваться мы лишний раз идем в душ и надеваем не совсем комфортную одежду. Часто еще и потому, что таким образом мы проявляем уважение к другим людям. Мы знаем, что люди будут смотреть на нас и то, как мы выглядим тем или иным образом отразится на их восприятии нас, на их настроении, на их комфорте. Поэтому мы приучаем себя к порядку - потому что так правильно поступать по отношению к другим людям.
С улыбкой все обстоит точно так же. Даже если в душе у тебя темно и грустно, все равно улыбайся другим в лифте, трамвае, на работе и на приеме, потому что эти люди не обязаны разделять с тобой твою смурноту и дурное настроение. А там, глядишь, от улыбки и тебе станет веселей, этот процесс работает в обе стороны.
Наконец, улыбка другому человеку - это желание сделать "хорошо" вот тут, между нами и вокруг нас. Улыбка создает фон для контакта двух личностей, даже если этот контакт длится две секунды. Улыбка "обезоруживает", так мы даем знать ее объекту, что между нами все ок, что мы, приближаясь на встречных курсах, не несем друг другу неприятности. Прямой, открытый взгляд в сопровождении улыбки равносилен древнему знаку открытых ладоней: "Я иду с миром и от тебя не ожидаю вражды".
В Брайтоне нам, незнакомцам не улыбаются, потому что ничего такого не знают, о чем я тут пишу.
Заходим на улицу. Открытого неба - клочок над тротуаром между эстакадой и вторыми этажами зданий.
Фотография не передает ощущения нависшего над головой и душой ржавого монстра. Когда сверху проезжает поезд, разговаривать даже со стоящим рядом человеком очень трудно, проще переждать. Поезда ходят примерно каждые 10 минут в обе стороны.
На стенах ад.
В витринах большинства магазинов тоже ад. Все, как в серванте у советской пенсионерки.
Ад в русских магазинах очень напоминает ад в магазинах китай-города в Сан-Франциско.
На полках книжного магазина - ад адский. Страшно от мысли, что именно местный спрос рождает предложение.
В вещевых магазинах сплошь китайское барахло: джинсы за десятку, пуховик за четвертак, розовые ангорки и неистовые леопарды. Я-то думал, что в девяностые уже никогда не вернусь, а они - вот они, только руку протяни.
Мужик приторговывает несезонным платьишком. Везде сплошные сэйлы-скидки - только сегодняшние, особенные, вот-вот заканчивающиеся и, вообще, окончательные и бесповоротные.
15/04/2016
Страницы: 1 2