RSS
Страницы: 1
Перед нами предстала еще одна Мьянма. Янгон, бывший Рангун. Пять миллионов жителей. Самый крупный город в стране, правда, уже не столица, но по-прежнему центр культурной и экономической жизни. Даже по дороге из аэропорта видно, что он будет отличаться как от забытого где-то в глубокой Азии дремотного Мандалая, так и от туристического Багана. На широких проспектах чадили автомобили. Крупные магазины сверкали неоновыми вывесками, справа и слева попадались гостиницы. В скверах увидели подобие скульптур. Остановились мы в минутах тридцати пешком до исторического центра, где-то между ним и окраиной, как оказалось, в некоем подобии китайского квартала.
Ведомые интересом и голодом, пошли мы искать общепит. Перекусить в округе после семи вечера было проблематично. Все заведения, что были открыты, оказались сугубо для местных. Не то, чтобы мы были против их посетить и отведать местного колорита, но они были откровенно антисанитарны по виду - не хотелось рисковать перед предстоящей неделей на море. Рядом с самым отелем нам приглянулся лишь небольшой японский ресторанчик, куда мы и направились. Были встречены, как важные гости. То ли хозяин, то ли главный менеджер ради нас продлил время работы заведения, обслуживал нас лично, и приказал официантам принести нам в подарок дольки арбуза - чувствовалось, что иностранец здесь нечастый гость. Заведение было не из дешевых по местным меркам. Рядом с нами за соседним столом отмечал какой-то повод богатый бирманец с родственниками, попивали Red Label и шампанское в ведре со льдом, заедая суши и местными яствами. Тем не менее, мы навернули по три порции роллов. Каждый сет из шести штук обошелся всего в 15 рублей.
В целом тема еды в Янгоне раскрыта наиболее полно среди тех бирманских мест, где мы успели побывать. Европейских кафе, конечно, мало, но их вполне можно встретить в историческом центре, вблизи пагоды Шведагон. А если нет поблизости - то выручит японская или китайская кухня (при этом она здесь будет в разы доступнее европейской по цене), к которой мы уже приучены дома. Да и местных заведений, в которых не боязно вкусить кулинарной экзотики, в центре немало. Голодными не останетесь.
Утренний Янгон - это спешащие на школьные маршрутки дети в белых рубашках, это цветные девушки с изящными зонтиками, закрывающими их лица от солнца, это все те же монахи с котелками в руках, собирающие подаяние. Большой мегаполис сохраняет дух страны и дух старины, и это то, чего нет в Бангкоке или в иных виденных мной азиатских столицах. Жизнь здесь повсюду: она в зеленых парках, полных ароматами летней листвы, где по деревянным помостам неспешно прогуливаются влюбленные пары; она на шумных базарах, пахнущих жареным мясом и рыбой, она в солнечных лучах и на центральных улицах, среди старых заплесневелых особняков англичан, покинувших когда-то эти места.
Колониальная застройка, надо сказать, сохранилась здесь почти в неизменном виде. Ее не стали разрушать, но и поддерживать в нормальном состоянии не спешат. Англичане оставили после себя неповторимый облик центрального Янгона: дома в викторианском стиле, с арками, колоннами, сводами, ажурными окнами. Эти потрепанные временем, климатом и местными культурными особенностями строения используются по прямому назначению и, медленно покрываясь грибком, доживают свой век. Многие из них, кое-где уже осыпавшиеся и готовые вот-вот рухнуть, явно находятся в аварийном состоянии. Никто не думает их реставрировать, никто не думает их сохранять. Пока еще есть шанс ощутить колониальный шарм Янгона. Пока. Это наследие былой эпохи, которое через каких-нибудь пару десятилетий наверняка канет в лету.
Над янгонскими улицами на высоком холме позолоченным конусом возвышается пагода Шведагон. Она точно наш Кремль - важное место, ориентир, реликвия. И главная достопримечательность страны.
Туристов и буддистских паломников в Шведагоне много больше, чем в каком бы то ни было другом месте Мьянмы. Туристы неспешно ходят вокруг масштабного конуса ступы, покрытого чистым золотом и увенчанного огромным бриллиантом. Паломники и простые горожане молятся, поливают водой статую Будды, восседают у своего "угла", соответствующего их дню недели. Всего в бирманском календаре не семь, а восемь дней недели. Различаются среда-утро и среда-вечер. Соответственно и "углов" около пагоды восемь.
Темнеет рано и быстро. Пагода в свете прожекторов кажется еще богаче. Прежде я не видел такого зрелища - громадный, под 100 метров в высоту, золотой монолит. "Пойдемте, я покажу вам бриллиант", - подошел к нам молодой парень в монашеской одежде и начал по-английски. Я, было, принял его за назойливого хелпера, из тех, что так часто встречаются в туристической Азии. Но, друзья, мы в Мьянме - парню просто хотелось пообщаться по-английски, и он был настоящим монахом. Он отвел нас немного в сторону от наворачивающих круги туристов и показал на плитки под ногами. На их мраморной поверхности белой краской были начертаны буквы Y, B, R, G... Оказалось, что, если встать на определенную плитку, то можно увидеть, как бриллиант на самой вершине пагоды преломляет свет прожекторов. Он похож на крохотную, едва различимую световую точку, как неяркая звезда на небе. Встанешь на плитку Y - yellow - точка приобретает желтый цвет, на R - красный, на G - зеленый.
Солнце уступило место теплой азиатской ночи, а мы еще долго сидели у подножия Шведагона. Золотая громада устремила свой пик прямо в звездное небо. Мне вспомнилась Москва, а за ней десятки городов, где я побывал. Так не похожи они друг на друга. И люди. Люди, которые встречались на пути, такие же разные. Все они - для меня теперь лишь воспоминания - где-то есть. Люди перед нами. Они ходят вокруг золотой пагоды и поливают свою статую Будды. Они ходят вокруг и щелкают затворами фотоаппаратов.
Мы стали одними из последних свидетелей той ускользающей Мьянмы, о которой с любовью отзывался Киплинг. Скоро она уступит место другой стране, туристической и урбанистической. По наблюдениям местных жителей, еще каких-то пять лет назад в Шведагоне нельзя было увидеть местных мужчин в западной одежде. Все надевали юбки-лонджи. Теперь же юбка все чаще заменяется на американские джинсы. Процесс уже идет. Последние традиционные культуры мира рушатся как карточный домик, и нам остается только фиксировать на снимках детали уходящих традиций. Мы, дети запада, наконец-то увидели что-то настоящее. И это очень здорово.
13/02/2014
Страницы: 1