|
Кроме 30-сантиметрового мальчика в Брюсселе есть 100-метровая молекула железа. История этой штуковины (она называется Атомиум) поразительно напоминает историю Эйфелевой башни – ее построили как экспонат для всемирной выставки, собирались после выставки разобрать, но потом передумали и оставили. Не так уж много в мире сооружений такого размера, которые были построены без всякой утилитарной цели – просто в доказательство того, что человеку было не слабо их соорудить. Забавно, что при этом они исправно приносят построившим их городам деньги от продажи билетов и сувениров – и в смысле полезности дадут фору многим сугубо утилитарным постройкам. Кто должен точно быть благодарен строителям Атомиума, так это фотографы - футуристическая конструкция из стальных шаров, покрытых сотнями выпуклых заклепок, необыкновенно фотогенична, особенно на фоне грозовых туч. Но не увлекайтесь – спрятаться от грозы можно будет только внутри Атомиума, а вход, естественно, платный.
Впрочем, все это не важно, поскольку обязательно нужно увидеть в Брюсселе совсем не Мальчика и не Атомиум. Обязательно увидеть Гран Пляс – невесомые каменные кружева Hotel de Ville и Maison du Roi и причудливые дома гильдий, фасады которых можно расшифровывать, как головоломку, чтобы понять, какой принадлежал булочникам, какой пивоварам, а какой галантерейщикам.
96-метровая ажурная башня Hotel de Ville возвышается над площадью с XV века. В 1695 году французская армия два дня обстреливала площадь из пушек, почти все постройки вокруг были разрушены – но башня каким-то чудом уцелела. Ехидные брюссельцы объясняют это чудо так: целились-то французы в башню, но сперва надо было пристреляться. Поначалу плохо получалось, все снаряды летели мимо – но еще пару дней, и попали бы...
Брюгге и Гент (Bruges, Gand)
В большинстве путеводителей про Гент и Брюгге написано совсем немного – гораздо меньше, чем следовало бы. Впрочем, есть книга, которая возместит вам недостаток информации - это "Легенда об Уленшпигеле" Шарля де Костера. Если подсчитать, какой из городов, - Гент или Брюгге, - упоминается в "Легенде…" чаще, то победу со счетом 40:34 придется отдать Генту. Пожалуй, Гент можно считать одним из героев книги – наряду с Уленшпигелем, Ламме, герцогом Анжуйским или императором Карлом V. Не верите – перечитайте двадцать восьмую главу.
Соперничеству Гента и Брюгге двенадцать веков, - эти века вместили и небывалое могущество, и упадок, и постепенное, трудное возрождение к новой жизни. Сначала были две крепости, построенные феодалами для защиты своих земель от викингов. Потом вокруг крепостей стали селиться ремесленники и торговцы, появились церкви и рынки – и выросли города. Успешнее всего дела пошли у горожан, занимавшихся ткацким ремеслом и продажей тканей. Вскоре слава фламандских тканей и кружев гремела по всей Европе– в городах трудились сотни ткачей и красильщиков, по рекам караванами шли торговые суда, в порту не смолкала иноземная речь. В XIII веке фламандские города состязались в красоте с королевским Парижем. Да и по величине они не намного уступали 80-тысячной в то время столице - в Брюгге и Генте жило 50 тысяч человек. Богатым купцам и ремесленникам было что терять – и для защиты своих интересов они стали объединяться в гильдии. Гильдии разрешали торговые споры, заботились о своих членах, помогали нуждающимся и больным – присоединяться к ним было выгодно. В конце концов, одиночкам стало не по силам конкурировать с гильдиями, и гильдии получили полный контроль над торговлей и производством товаров, а значит и над всей жизнью городов. Внутри гильдий возникла новая знать – патриции, и эта знать стала добиваться прав и свобод у знати старой, дворянской. У патрициев были деньги, и немалые. У дворян было право даровать вольности, а вот с деньгами постоянно возникали проблемы – роскошная жизнь обходилась недешево. Решение напрашивалось само собой - почему бы не уступить соседнему городу немного вольностей за хорошую плату? Впрочем, в пирах и походах деньги кончались быстро – и вновь оказавшись без средств, сеньор легко мог решить, что продешевил, и попытаться силой отнять часть дарованных вольностей обратно, позвав на подмогу других знатных рыцарей. Помощники среди соседей всегда находились – в богатых городах было чем поживиться. Поэтому воевать городам приходилось не меньше, чем торговать, и неспроста славились они не только своими церквями, но и “драгоценным поясом” – крепостной стеной с башнями. А еще колоколом, который звал горожан к обороне от жадных соседей. Звон колокола был свободным голосом города, потеря колокола считалась тяжким унижением. На долю Гента такое унижение выпало – он лишился знаменитого “Роланда”. По легенде именно эта потеря стала для города началом конца, - однако не случись этого, может быть, и не был бы Гент прославлен Шарлем де Костером в той самой 28 главе "Уленшпигеля"…
Что же случилось на самом деле, что положило конец могуществу Гента и Брюгге? Пожалуй, трагическое стечение исторических обстоятельств. Когда в 14 веке во Фландрии начались массовые крестьянские восстания, бедные городские ткачи поддержали крестьян, поскольку сами были выходцами из деревни, пришедшими в города в надежде на лучшую жизнь. Восстания нанесли ткацкой промышленности первый серьезный удар – в охваченных смутой городах ткать стало некому, а сотканное невозможно было продать. Подавление восстаний стало вторым ударом. Многим ткачам грозила казнь, и выход у них был один – бежать из страны. Ткачи бежали, увозя с собой секреты своего ремесла и даже станки. Их приняла Англия, давно мечтавшая перестать быть только поставщиком шерсти и отвоевать рынок тканей у Фландрии. Мечта сбылась – Англия построила мощную ткацкую промышленность и победила. Фландрия, разоренная смутой, не смогла ничего противопоставить конкурентам - а тут еще и чума довершила дело. Могущественные некогда фламандские города опустели. Закат Брюгге - покинутые дома, занесенные песком каналы, эхо церковного колокола в опустевших улицах, - опишет в 19 веке в своей книге бельгийский поэт-символист Роденбах. Можно считать, что благодаря Роденбаху литературный счет городов в конце концов сравняется…
Между тем время шло, и новым шансом для Гента стала промышленная революция – в 18 веке город вернул себе важную роль, теперь уже как центр фабричного производства. Брюгге же все больше превращался в город- призрак. Казалось, соперничество городов завершится победой Гента, - но история опять предпочла смешать карты.
Люди стали путешествовать, и у городов появилась новая статья доходов – туризм. Редкий город мог предложить туристам то, что предложил Брюгге – ведь с 16 века город практически не перестраивался. Сохранились каналы с горбатыми мостиками, легкие как кружево башни, островерхие крыши, глядящие в теплое голубое небо множеством слуховых окошек, пряничные домики, вырастающие прямо из воды, чтобы к двери можно было причалить на лодке. Чтобы увидеть все это, в город тысячами устремились туристы.
Генту на торт момент нечем было ответить Брюгге. В свое время фабрики спасли Гент от запустения, но теперь сажа и копоть из фабричных труб толстым слоем покрывала сохранившиеся кварталы старого города и медленно их разрушала. Нужно было срочно исправлять положение – и горожане его исправили, проведя в 80-х годах прошлого века огромную работу по реставрации исторического центра.
Теперь Гент и Брюгге соперничают на равных. Они очень разные – среди моих знакомых нет единого мнения насчет того, какой из городов лучше.
Александра Карепина
21/06/2004
Страницы:
1 2 3
|
|
