Турция: великое открытие древних цивилизаций

RSS Обсудить

Несколько лет назад я была в Лондоне, и вот заходим мы в Британский музей, в зал Парфенона, я оглядываюсь, и думаю про себя: "Ну что сейчас наш милый гид расскажет такого, отчего я увижу то, чего не вижу сейчас?" И что вы думаете? Наш Крис начал говорить, и я с изумлением поняла, что до этого просто ничего не видела и даже отдаленно не представляла, как выглядел Парфенон. Это в лишний раз убедило меня в том, насколько важен в поездках грамотный знающий экскурсовод. Мой рассказ – для тех, кто хочет поехать в экскурсионный тур по Турции, и серьезно рискует, как я поняла из некоторых отзывов в Интернете, не увидеть и половины интересного исключительно из-за отсутствия хорошего гида.

Я уже давно наметила для себя эту поездку, но все как-то не получалось. В прошлом году, когда наши доблестные парламентарии до последнего тянули с официальным признанием зимних каникул, я не успела оформить путевку, ибо к середине декабря все места уже были раскуплены. Поэтому в этом году я позаботилась об отдыхе заранее и заказала тур через "Айс-Нат" еще в ноябре. Кстати, мест на самолет оставалось уже не так много – 2 января в Стамбул из Внуково летел один чартер, причем небольшая "тушка".

Вылет был удобный, в 10 утра, самолет задержали всего на 15 минут, лететь до Стамбула 2 часа 45 минут, местное время - минус один час, так что в 12 мы уже были в аэропорту Ататюрк - современном, большом и удобном (позор, о город-герой Москва!). Пока группа собралась в автобусе, а нас было 42 человека, прошел еще час, до отеля Carlton 4* в районе Аксарай ехать минуть 20. Погода стояла весенняя – плюс 15 градусов, светило солнце, на клумбах вдоль дороги цвели разноцветные анютины глазки. Надо сказать, что пять лет назад мы уже были в Стамбуле целую неделю, обсмотрели практически все – и музей монастыря Хора (Карие-джами), и Святую Софию, и Голубую Мечеть, и Йеребатан-серай, и Большой Рынок, и Египетский Рынок, и дворцы Топкапы и Долмабахдже, и музеи – археологический и восточного искусства, сплавали по Босфору с заходом в крепость Румели, заглянули в несколько мечетей и тюрбе, прошлись по прогулочной улице Истикляль в европейской части города, осмотрели башню Галата и детально ознакомились с местной кухней.

Кстати, тем, кто в Стамбуле впервые, я советую посвятить первый день осмотру дворца Топкапы – резиденции османских султанов до 1853 г., потому что на следующий день дворец может быть закрыт, как было в нашем случае, или для этого не будет времени. Потом нужно заглянуть на Большой рынок, а вечером съездить погулять на Истикляль - это прогулочная улица в "европейском" районе Стамбула, за бухтой Золотой Рог. На завтра по плану была небольшая экскурсия по центру Стамбула – Ипподрому и мечети Султана Ахмеда, а за дополнительную плату – посещение Подземного дворца-водохранилища и Святой Софии.

А теперь пару слов об основных достопримечательностях Стамбула, ради которых сюда стоит вернуться еще раз.

Дворец Топкапы начал строить в 1478 г. Мехмед Завоеватель после захвата турками Константинополя, и практически каждый последующий султан что-то пристраивал или перестраивал, особенно после пожаров. Комплекс действительно очень большой, и чтобы его обойти, потребуется минимум полдня, а еще толковый экскурсовод или по крайней мере карта расположения объектов. Очень хорошо знать, чем вошел в историю тот или иной султан, построивший очередной павильон на территории дворца. Например, султан Ахмед III возвел сказочной красоты фонтан перед входом во дворец и построил библиотеку, а в историю вошел как Король Тюльпанов за любовь к пышности, всяческим празднествам и увеселениям. Меня лично по дворце особенно впечатлила сокровищница – трон Надир-шаха, огромный бриллиант в виде слезы, кинжал, украшенный изумрудами.

Музей Карие – церковь Христа-Спасителя монастыря Хора - построена в V веке и украшена в XIV веке великолепными мозаиками и фресками, изображающими сцены из жизни Христа и Девы Марии. Кстати, у нас в Старой Ладоге фрески в Георгиевском соборе словно написаны той же рукой и в тех же пастельных тонах, что и фрески в погребальной часовне монастыря Хора с изображениями сошествия Христа в ад и воскресения в церкви монастыря Хора.

Йеребатан-серай или Подземный дворец – это одно из цистерн-водохранилищ Стамбула, всего которых сохранилось около сорока. Их обычно украшали красивыми колоннами и арками, а наполнялись цистерны дождевой водой и это спасало жителей Константинополя от жажды во время многочисленных осад. Цистерна Йеребатан была построена при императоре Юстиниане в 532 году, для ее строительства свозили колонны со всей территории Византии, причем ставили их как попало – некоторые капители стоят вниз головой, головой Горгоны-Медузы, например. В Йеребатане всего 336 колонн, но есть в Стамбуле и другая цистерна, тоже до сих пор наполненная водой, "Цистерна тысячи и одной колонны", там я не была.

Мечеть Султана Ахмеда или Голубая Мечеть – построена учеником Синана Мехмедом-агой в 1609-1617 годах на том месте, где находился старый дворец византийских императоров (остатки нового дворца – Влахернского – сохранились до сих пор, но туда туристов не водят). Султан Ахмед, по приказу которого и строили мечеть, велел архитектору превзойти находящийся напротив собор Святой Софии. Архитектор построил действительно большую мечеть, украсив ее изнутри майоликовыми изразцами и разноцветными витражами, а снаружи окружив шестью минаретами. В то время единственной в мире мечетью с шестью минаретами была мечеть в Мекке, и имам Мекки счел строительство шести минаретов в Стамбуле святотатством. Султану Ахмеду пришлось, во избежание неприятностей, пристроить к мечети в Мекке седьмой минарет. В мечети Султана Ахмеда находится кусок священного камня из Каабы.

Очень интересен Археологический музей, в котором представлены предметы из захоронения Александра Македонского в Сидоне в 1887 г. (это в Ливане) – особенно хорош саркофаг, весь в тончайших барельефах изумительно тонкой работы. Правда, тела самого Александра так и не обнаружили, и сейчас многие сомневаются, действительно ли это могила великого полководца. В музее огромное количество античной скульптуры, керамики, надгробных стел и саркофагов, всяческих монет, украшений и предметов быта.

Музей турецкого и мусульманского искусства расположился во дворце Ибрагим-паши (очень интересная личность - грек, из бедноты, стал при султане Сулеймане Великолепном чем-то вроде Меншикова при Петре I, дослужился до великого визиря, женился на сестре Сулеймана, но, правда, потом был казнен в результате интриг жены Сулеймана Роксоланы). В музее мне больше всего понравился остроумный ход турок: так как мусульманского искусства очень мало (коран запрещает изображать людей, стало быть – ни тебе картин, ни скульптуры), - в основном ковры, подставки для корана, каллиграфия, сундуки, сосуды, - так вот рядом с коврами там висят небольшие репродукции картин знаменитых европейских художников, на которых изображены эти самые турецкие ковры.

Дворец Долмабахдже построен в 1853 г. армянским архитектором Карапетом Бальяном с сыном Никогосом по приказу султана Абдул-Меджида, которого уже не удовлетворял старый дворец Топкапы и хотелось чего-то европейского. В результате получился очень красивый ажурный дворец, словно вырастающий из вод Босфора. Внутри европейский лоск соседствует с восточной пышностью, иногда это выглядит несколько аляповато. Но в целом впечатление от дворца очень приятное – в оформлении использован необычный прием: после того как английская королева Виктория подарила султану роскошную хрустальную люстру, было решено дополнить интерьер хрусталем, так появились гигантские подсвечники их хрусталя, хрустальный рояль и хрустальная лестница. Порадовал отделанный золотом тронный зал с 56 колоннами, коллекция фарфора, баня из алебастра, картины Айвазовского.

Крепость Румели - была построена по приказу Мехмеда II в 1452 году в самом узком месте Босфора, чтобы отрезать осажденный турками Константинополь от поставок продовольствия по морю. Крепость возвели за четыре месяца, для строительства со всех подвластных османам территорий собрали опытных каменщиков, султан лично следил за ходом работ. Крепость имеет форму неправильного пятиугольника с пятью башнями, в ней располагался сильный гарнизон и были установлены пушки большого калибра. Мехмед приказал топить все суда, которые отказывались платить таможенные пошлины и подвергаться досмотру.

Про Святую Софию отдельно ничего не пишу, потому что не раз буду возвращаться к ней в своем рассказе.

Как вы понимаете, достопримечательности Стамбула этим не ограничиваются, это, так сказать, "сливки", но даже в прошлое недельное пребывание мы не успели осмотреть мечеть Сулеймание, музей ковра и килима, не попали в христианские церкви (к Малой Святой Софии просто не нашли подход – все вокруг было разрыто), а еще очень хотелось снова купить на Египетском рынке фисташки нового урожая и потрясающий молотый кофе. Про кофе сразу стоит сделать отступление.

Секрет кофе по-турецки – в помоле, когда зерна доводятся практически до состояния пудры, ну и, конечно, в рецепте. Кстати, вот какой рецепт дал нам наш гид Шенол: на кофейную чашечку берутся две ложечки свежесмолотого кофе и одна ложечка сахара. Все закладывается в турку, заливается охлажденной водой и ставится на огонь. Когда сверху появится пена, ее выкладывают в чашку, а кофе доводят до кипения. Кофе получается густой, крепкий и очень вкусный. Но все попытки повторить это в домашних условиях успехом не увенчались, потому что смолоть кофе в пудру доступными нам способами невозможно. Вот потому-то мы и помчались на Египетский рынок, где мелят и тут же продают кофе, кстати, очередь за ним стоит исключительно из местных. Сам кофе – колумбийский, а запах от него стоит такой, что не найти дорогу просто невозможно: надо пройти весь рынок, выйти на улицу и идти направо, на запах. Мы завернули наш кофе в два пакета и потом заложили на верхнюю полку в автобусе – и все равно всю дорогу нас сопровождал тончайший аромат.

А Сулеймание, на мой взгляд, в самом деле одна из самых красивых мечетей Стамбула – во всем чувствуется рука мастера – приземистый и одновременно легкий силуэт, изящная аркада колонн внутреннего дворика, изысканность внутренней отделки деревом и слоновой костью, сочетание куполов, полукуполов, парусов и арок – все дышит соразмерностью линий и гармонией пропорций. А какая потрясающая внешняя стена с правой стороны от входа - вся в арочках-балкончиках, словно ажурная вышивка. Поистине начинаешь понимать выражение "глаз не оторвать" - хочется смотреть и смотреть, как на огонь или воду. Архитектор Синан строил Сулеймание для самой знаменитой "пары" Оттоманской империи – Сулеймана Великолепного и его любимой жены Роксоланы, там они и похоронены в двух изящных тюрбе, недалеко покоится и сам Синан. Между прочим, император Юстиниан построил Святую Софию для императрицы Теодоры, как и тысячу лет спустя Сулейман построил Сулеймание для Роксоланы.

Архитектура Синана считается вершиной мусульманского зодчества Османской Турции, и если верить Шенолу, то прослеживается любопытная связь времен и культур: ученик Синана персидский архитектор Устада Иса Хан, переложив опыт учителя на индийскую почву, создал великолепие Тадж-Махала. Но истины ради стоит сказать, что при создании своих замечательных мечетей Синан воспользовался опытом зодчих Святой Софии Анфимия из Траллеса и Исидора из Милеты, первыми построивших гигантский центральный купол. В мечетях Синана явственно слышится музыка Святой Софии – купола и полукупола, полукружия внешних и внутренних форм, арки, колонны, закругленные ряды окон, гармоничное внутреннее пространство.

Между прочим, Синан прожил почти сто лет, а родился в христианской деревне Агирнас недалеко от Кайсери, и был крещен под именем Юсуфа (Иосифа) в честь своего отца-плотника. Кем он был по национальности, неизвестно, ибо деревню населяли и греки, и армяне. Синан попал под девширм ("налог кровью") - дань христианских поселений воинству янычар, и, став рабом и переселившись в стамбульские казармы, был вынужден принять ислам и поменять имя на Синан ("идущий первым"). Он участвовал в осаде острова Родос, штурме Белграда и походе на Багдад, освоил саперное дело, наводил переправы и строил мосты, некоторые из которых стоят в Восточной Европе до сих пор. Кстати, на одном из последних мостов Синана, построенном в пригороде Стамбула поселке Бюйюкчекмече, написано, что построил этот мост раб Божий Юсуф из христианской деревни Агирнас, что рядом с городом Кайсери в Анатолии, хотя на других своих творениях он оставлял другую подпись – главный архитектор его султанского величества. Почти пятьдесят лет прослужил Синан главным архитектором у трех султанов – Сулеймана Великолепного, его сына Селима и Мурада III.

Теперь о современной турецкой архитектуре - об отеле Carlton: четыре звезды заявлены слишком самонадеянно. Номер стандартный, не запоминающийся, слегка обшарпанный, кондиционер работал только на обогрев и орал как трактор, ресторан маленький и как-то больше смахивает на столовую, кормежка – сплошное разочарование. Кстати, если кто думает, что в этом туре будет шикарное изобилие шведских столов Анталии, тот глубоко заблуждается – давно уже меня так незатейливо не кормили. Итак, за ужином был суп из шампиньонов, курица с теми же шампиньонами, немножко стандартных салатиков и овощная нарезка – огурчики-помидорчики. Фруктов – никаких, два вида "мокрых" сладостей – небольшие изделия из теста, вымоченные в медовом сиропе, даже отдаленно не напоминавшие знаменитую пахлаву. Напитков за доп. плату почему-то никто не предлагал, на столах стояли графины с простой водой, у нашего графина была отбита ручка. Но я не в претензии, так как в отелях мы проводили по одной ночи, да и ждать какой-то особой роскоши и изобилия за такие деньги не приходилось.

День второй, 3 января

Завтрак порадовал если не разнообразием, то по крайней мере сытностью – жареная картошка, рагу из сосисок в томатном соусе, мюсли, яйца и т.д.

В автобусе мы встретились с нашим гидом Шенолом, о котором хочется сказать несколько слов. Причем разных. Конечно же, он профи в своем деле – всю дорогу держал группу в узде, мы практически нигде никуда не опаздывали, все было очень четко организовано. Благодаря Шенолу наше путешествие оказалось очень насыщенным и четко распланированным, он постоянно заботился о нашей безалаберной ораве, которую надо было вовремя накормить, отвести пописать, дать возможность накупить безделушек, рассказать все необходимое по программе, ответить на дурацкие вопросы, вовремя собрать и увезти в нужном направлении. Нам безусловно повезло, что Шенол к тому же оказался историком по образованию, принимал участие в раскопках Пергама, и за неделю мы узнали от него массу нового и порой неожиданного из истории хеттов, византийцев, сельджуков, османов и т.д. и т.п.

Шенол бесконечно влюблен в свою страну - родину инжира, тюльпанов и пива Эфес - и изо всех сил старался оправдать, обелить и преуменьшить безобразия, которые творила Турция на протяжении своей истории. Если честно, я иногда закипала от некоторых его перлов (например, что в армянской резне виноваты сами армяне, греки - оккупанты и захватчики, Шлимман обворовал Турцию, 90 лет назад Дед Мороз был одет в зеленое), но в глубине души крепло уважение к нему из-за редкой для нас преданности своей стране, какой бы она ни была. Нам стоит этому поучиться, а то в самобичевании Россия уже перешла все границы приличия.

А пока два слова по организации тура – уже в автобусе выяснилось, что у одних туристов места в автобусе забронированы, у других – нет, началась небольшая перепалка: "Я хочу сидеть на том месте, за которое заплатила", "Я хочу сидеть рядом с мужем", "Я хочу сидеть у окна". Требования, согласитесь, законные и справедливые, и Шенолу пришлось разруливать ситуацию, хотя его вины не было никакой. Сделал он это мирно, спокойно и ко всеобщему удовольствию: одна пара села на первые места в автобусе, которые предназначались самому Шенолу, и все уладилось.

Сначала мы отправились на автобусе в центр Стамбула, где Шенол началэкскурсию, а для тех, кто решил гулять самостоятельно, в 12-00 был назначен сбор у Святой Софии. У нас была своя программа - мы сходили в музей ковра, кстати, небольшой, но любопытный с точки зрения того, насколько разными могут быть ковры разных регионов и разного назначения. Потом мы бродили по залитым солнцем улицам Стамбула, которые практически не изменились за пять лет, и вообще было такое ощущение, что мы просто ненадолго вышли за дверь и вот вернулись – и все на своих местах. Старый Стамбул в этом отношении - город удивительный, с какой-то необыкновенно ласковой аурой, которая превращает этот огромный многомиллионный мегаполис в уютный, знакомый и приятный для пребывания. В нем чувствуешь себя спокойно и хорошо, на своем месте, нет абсолютно никакого ощущения себя инородным телом в чужеродной среде, несмотря на обилие минаретов. Единственное, пожалуй, отличие, которое мы обнаружили в этот приезд – более цивильный антураж магазинчиков, меньше "палаточной" торговли.

Очень рекомендую испить гранатового сока, его на ваших глазах давят во вполне чистеньких павильонах и предлагают в одноразовых стаканчиках (2,5 лиры). Кстати, в Турции произошла денежная реформа, и миллионные купюры уже не имеют хождения, к чести Шенола надо сказать, что он сразу предупредил нас об этом и велел не брать их на сдачу, хотя ушлые турки постоянно пытались их нам всучить на протяжении всей поездки.

К 12-00 мы подошли к Святой Софии, купив по дороге книжку про турецкую кухню, о которой я мечтала уже пять лет. На ценнике стоит 37 лир, сторговали за 15, но, по-моему, можно было бы купить и дешевле.

Не знаю, что рассказал Шенол группе про Византийскую империю во время посещения Святой Софии и Водохранилища, но в дальнейшем эту тему практически не затрагивал. Когда же по возвращении я стала читать про историю Византии, то обнаружила прелюбопытный факт – о многих исторических событиях у меня еще со школы сложилось абсолютно неправильное представление. К примеру, я была в полной уверенности, что Византийская империя возникла на обломках Римской после того, как варвары разрушили Рим, но к своему величайшему изумлению я обнаружила, что трижды ошибалась.

Во-первых, варвары Рим не разрушали, а только грабили, причем периодически, причем иногда это были не захватчики, вторгшиеся в пределы чужого государства, а наемные войска империи, поскольку основную силу римской армии в конце V в. составляли германские наемники (колонам - свободным крестьянам-арендаторам, из которых до того комплектовалась армия, было запрещено покидать свои земли). Кстати, самое крупное разграбление Рима в 455 г., после которого слово "вандалы" стало нарицательным, произошло если не из-за женщины, то, по крайней мере, не без ее участия. Дело было так: император Валентиниан III не отличался политическими талантами, но очень любил женщин, и положил глаз на жену одного сенатора – Петрония Максима. Валентиниану удалось склонить ее к прелюбодеянию, но женщина оказалась настолько добродетельна, что во всем призналась мужу и вскоре умерла от раскаяния. Петроний возглавил заговор против Валентиниана, которого убили, а новым императором провозгласили самого Петрония, который вдруг решил жениться на вдове Валентиниана Евдоксии. Она немного посопротивлялась и потом сдалась, но, как покажут дальнейшие события, сдалась не до конца. Однажды размякший Петроний признался ей, что это по его приказу убили ее бывшего мужа, и Евдоксия в гневе стала призывать вождя вандалов Гензериха напасть на Рим и свергнуть Петрония. Войска Гензериха уже вошли в устье Тибра и захват Рима был только делом времени, но письма Евдоксии все же сыграли свою роль. Четырнадцать дней вандалы бесчинствовали в Риме, правда, не разрушая зданий, а только грабя, Петроний пытался бежать, но его узнали и забросали камнями на улицах города. Евдоксию забрали в плен вместе с двумя дочерьми, одну из которых Гензерих тут же выдал замуж за своего сына.

Во-вторых, императорская власть в Риме пришла к концу не насильственным, а почти мирным путем, ибо эта власть изжила себя и стала чисто номинальной: по всей Италии хозяйничали варвары, и с момента разграбления Рима в 455 г. за двадцать лет сменилось девять императоров, которые в основном были варварскими военачальниками на службе у Рима или назначались варварскими военачальниками. Особенно выделился на ниве назначения и низвержения императоров военачальник германских наемников свев Рицимер, на счету которого аж шесть выдвиженцев на престол, и третье по счету разграбление Рима. Рицимер выделился при варварском императоре Аэции, уничтожив флот того самого Гейзериха у берегов Корсики, за что получил титул "освободителя Италии", огромный авторитет и власть, что позволило ему фактически управлять Римской империей целых 15 лет. Впрочем, войска Рицимера в 472 г. разграбили Рим не слабее вандалов Гейзериха, но насладиться победой ему все же не удалось – через несколько недель после этого он умер от чумы.

Последний варварский военачальник Одоакр, объявленный императором своими солдатами в 476 г. после очередного мятежа и свержения предыдущего императора-варвара Ромула Августа, просто отказался от титула и заставил сверженного Ромула в обмен на жизнь отправить от своего имени и от имени сената знаки императорской власти – пурпурную мантию и корону – константинопольскому императору Зенону с заявлением о том, что свой император Риму не нужен, раз есть император Византии. Зенон признал Одоакра полновластным правителем Италии под эгидой Константинополя. Между прочим, отец Одоакра был одним из приближенных Аттилы, а сам Одоакр начал службу в Римской империи под началом Рицимера.

На территории Италии образовались несколько варварских государств, фактически независимых от Византии. А Рим обезлюдел в VI веке после того, как пять раз переходил из рук в руки враждующих сторон – византийцев, желавших восстановить свою территорию в границах Римской империи, и обосновавшихся в Италии варварских племен. В результате столицей наместника Италии стала Равенна.

В-третьих, Византийская империя образовалась за 81 год до отказа Одоакра от власти: последний император объединенной Римской империи Феодосий I Великий умер в 395 г., назначив своими преемниками двух сыновей: Аркадия - на Востоке, а Гонория - на Западе. Восемнадцатилетний Аркадий к моменту смерти отца находился в Константинополе, формально считаясь соправителем с титулом августа. По завещанию Феодосия к Византии отошли Балканы, владения Рима в Малой Азии, Месопотамии, Армении, Южном Крыму, Египет, Сирия, Палестина и часть Северной Африки. Население империи в основном было греческим, с конца VI в. греческий стал государственным языком. Тысячелетняя история Византии, которая лежала на пути всевозможных восточных завоевателей, стремившихся покорить Европу, – это борьба за выживание среди враждебных соседей, пытающихся урвать и урывающих кусок территории: персы отобрали Сирию, Палестину и Египет, им на смену на юге и востоке пришли арабы, на западе беспокоили авары и славяне (наш князь Святослав доставил ромеям немало беспокойств), норманны захватили Италию, потом появились турки-сельджуки, захватившие Малую Азию. Единственный народ, который ничего не урвал, а только потешил собственную силу молодецкую, прибив щит к воротам поверженного Царьграда, естественно, были наши предки.

В культурном отношении вплоть до конца XII в. Византия на голову опережала Европу – когда крестоносцы подошли к столице Румского султаната Никее, когда-то отвоеванной у империи турками-сельджуками, то были поражены ее стенами и фортификационными укреплениями – ничего подобного в Европе тогда не строили. Безант долгое время был единственной полновесной монетой, имевшей хождение во всей Европе. Когда европейские страны переживали Темные века во всей их красе (бесконечные войны, дикость нравов, упадок культуры, безграмотность), в Византии процветали ремесла, сельское хозяйство, науки и искусство, в Константинополе с 425 г. существовал университет, работали библиотеки, школы и больницы, я уже не говорю о банях, акведуках и прочих дарах римской цивилизации, напрочь забытых Европой. Между прочим, "греческий огонь" - этот настоящий напалм Средневековья, был изобретен в VII веке византийцем Каллиником.

В Византии действовал самый совершенный на то время свод законов, основанный на римском праве, причем ряд законов охранял права женщин, что было для того времени вообще из ряда вон выходящим: женщины могли получать в собственность имущество по наследству, разводиться, а также требовать суровой кары для соблазнителей, "грабители чести и похитители целомудрия" перед лицом закона были поставлены на один уровень с уголовниками. Лишь к концу XII века (!) Западная Европа начала опережать Византию в своем развитии, правда, не без того, чтобы приложить руку к разгрому культуры Константинополя во время Четвертого крестового похода. К примеру, купол Святой Софии целых девять веков был самым большим в диаметре, превзошел его лишь купол собора Санта-Мария дель Фьоре во Флоренции, возведенный в XV веке Филиппе Брунеллески.

Все это позволяло византийцам не без оснований считать европейцев "варварами", только так и называла в своих записках руководителей Первого крестового похода дочь императора Алексея Комнина Анна. Так вот, когда участники первого крестового похода подошли к стенам Никеи, две трети населения которой по-прежнему составляли греки, то последние не очень-то стремились открывать ворота единоверцам, более того, греки составляли основную часть гарнизона, оборонявшего город. Не доверяли византийцы, хоть и бывшие, хоть и находившиеся под властью сельджуков, братьям по кресту, не без основания полагая, что истинные цели крестоносцев – поживиться за счет богатой добычи, что и было подтверждено разгромом, учиненным крестоносцами в Константинополе в 1204 г.: они сожгли две трети города, убивали и насиловали, разграбили христианские церкви, из Святой Софии сокровища вывозили на мулах, гадивших на древние плиты, церковную утварь из золота и серебра "воины Христова войска" рубили мечами, чтобы потом продать по частям. Был разбит на куски и растащен престол собора Святой Софии, сделанный из драгоценных материалов. Именно тогда погибла главная святыня Византии – чудотворный образ Девы Марии, написанный евангелистом Лукой. Практически все христианские святыни, мощи святых, находящиеся сейчас в соборах католических государств, были вывезены из Константинополя: в том числе погребальная пелена Христа с запечатленным на ней ликом (известная сейчас как Туринская Плащаница). Сейчас в Венеции находятся мощи Симеона Богоприимца и Афанасия Великого, первомученика Стефана и Павла Фивейского, в Париже - мощи Царицы Елены и Дионисия Ареопагита. Статуя бронзовых коней, украшавших когда-то константинопольский ипподром, сейчас красуется на кровле собора Св. Марка в Венеции, а скульптурные портреты императрицы Ирины на диптихе из слоновой кости находится в музее Барджелло во Флоренции.

Книги крестоносцев не интересовали, библиотеки Византии, столетиями собираемые греками, погибли. Жителей Константинополя выгоняли из собственных домов, куда заселялись победители. По мнению историков, общая сумма награбленного тогда крестоносцами превышала годовой доход всех стран Европы вместе взятых.

Крестоносцы создали собственное государство - Латинскую империю, которая просуществовала до 1261 г., то есть 57 лет, прежде чем Михаил VIII Палеолог отвоевал Константинополь и изгнал захватчиков. А ведь официально целью Четвертого крестового похода было освобождение Гроба Господня. Хотя, справедливости ради надо сказать, что некоторые крестоносцы были недовольны изменением маршрута, и часть из них покинула войско на о. Корфу и в Задаре – христианском городе в Далмации, на побережье Адриатики, первым разграбленным крестоносцами. Папа Иннокентий III, благословивший "Христово войско", писал потом вновь испеченному латинскому императору Балдуину I: "…Вы протянули руки к имуществу церквей и, что еще хуже, к святыне их, снося с алтарей серебряные доски, разбивая ризницы, присваивая себе иконы, кресты и реликвии, для того, чтобы греческая церковь отказалась возвратиться к апостольскому престолу, усматривая со стороны латинян лишь изуверства и дела диавольские, и была бы вправе относиться к ним с отвращением, как к собакам". Правда, эти слова уж очень сильно расходятся с напутствиями, которые перед взятием Константинополя от имени того же папы давали крестоносцам епископы, находившиеся при войсках: греки-де отклонились от лона церкви и потому всем, кто будет их убивать, грехи отпускаются сразу.

Взятие Константинополя было не первым проявлением жестокости крестоносцев, которые хоть и считались рыцарями, вели себя отнюдь не по-рыцарски, учинив дикое разграбление Антиохии в 1098 году, а уж то, что они сотворили во время взятия Иерусалима год спустя, вообще попирает все законы божеские и человеческие: крестоносцы устроили настоящую бойню в мечети Аль-Акса, где спрятались боле десяти тысяч мусульман – в основном женщин, стариков и детей. "Христовы воины" сплеча рубили мечами коленопреклоненных людей, наивно полагавших, что за стенами святого места они находятся в безопасности. Эти зверства крестоносцев по отношению к "чужеверцам-чужестранцам" откликнулись через несколько веков в самой Европе кровавыми деяниями инквизиции по отношению к "чужеверцам-согражданам".

Некоторые историки считают, что именно изуверства крестоносцев в Константинополе стали окончательной причиной раскола христианской церкви на католическую и православную, сделав просто невозможным примирение, попытки которого до 1204 г. предпринимались с обеих сторон. С этих пор латиняне в глазах византийцев стали большим злом, чем турки, и когда в XV веке угроза турецкого завоевания стала более чем реальной и византийцы снова обратились за помощью к западным державам, православная церковь оставалась категорически против условия подчинения римскому престолу, которое выдвигали латиняне в обмен на помощь. Один из высших представителей византийского духовенства мегадука Лука Нотара даже произнес такие слова: "Лучше пусть посреди Константинополя будет мусульманский тюрбан, чем митра латинян". Так что косвенно крестоносцы виноваты и в том проникновении турок на территорию Европы, которое началось после падения Константинополя.

В Стамбульском археологическом музее практически нет экспонатов эпохи Византийской империи - все либо уничтожили, либо вывезли братья-христиане после захвата Константинополя в 1204 г., либо разграбили турки в 1453 г.

В Святой Софии можно увидеть, что великолепные древние мозаики сбиты со стен на уровне копья, и сделали это крестоносцы, а не турки. Когда Мехмед II Завоеватель захватил Константинополь, то по обыкновению на три дня отдал его на разграбление своим солдатам, но потом он глубоко сожалел о том, что сотворил с этой красотой. Въехав в разграбленный Константинополь, он воскликнул: "И такой город мы обрекли на грабежи и унижения!". Подъехав к Святой Софии, он был настолько поражен красотой и величием собора, что спешился, упал на колени и посыпал голову придорожной пылью в знак величайшего смирения, потому что в те времена мусульмане почитали Святую Софию точно так же, как и сами греки. Султан лично разогнал бесчинствующих в соборе солдат, впрочем, Мехмед был хоть и жестоким, но образованным человеком: помимо турецкого он владел четырьмя языками, в том числе латынью и греческим, знал философию и астрономию.

По приказу Мехмеда собор был превращен в мечеть, а для его внутренней отделки пригласили мастера-индуса, и арки на галерее теперь украшены свастикой, которая, на мой взгляд, смотрится там несколько нелепо, хотя и является древним символом круговорота жизни. Мехмед предложил греческому духовенству избрать нового патриарха, потому как предыдущий был убит во время взятия города, и приставил к патриарху янычар для охраны. К чести османских султанов надо признать, что они регулярно подновляли Святую Софию, купол и стены которой не раз страдали от землетрясений: в 989 г. купол вообще обрушился, и пришлось возводить новый. Кстати, построил этот новый купол армянский архитектор Трдат, да и в последующие века турецкие султаны частенько приглашали строить дворцы и мечети армянских и греческих архитекторов: мечеть Нурисмание Джами построил грек Симеон, дворец Долмабахдже - Карапет Бальян с сыном Никогосом, дворцы в Бейлербее (1865), Чарагане (1872) и театр в дворцовом комплексе Йелдыз (1888/89) - Саркис Бальян, мечеть Нусрети Джами в Топхане (1826) – Киркор Бальян, тюрбе Махмуда II – Карапет Бальян.

Меня всегда радуют любопытные исторические совпадения: Рим был основан Ромулом Великим, Римская империя – Августом, а последнего римского императора, свергнутого Одоакром, тоже звали Ромул Август, но за ничтожество его прозвали Августулом ("Августенком"). Константинополь был основан Константином I Великим, сыном Елены, а вот последний император Константин XII Палеолог, тоже сын Елены, оказался достойным славы своего тезки – он пал с мечом в руках, защищая свой город от османов, и тело его было опознано среди груды трупов лишь по золотым двуглавым орлам на пурпурных сапогах.

Окончание Средних веков многие историки склонны считать именно с даты падения Константинополя. Хотя туркам досталось в поверженном городе вдвое меньше того, что разграбили крестоносцы в 1204 г., но османы отнеслись к наследию византийцев по-хозяйски, кое-что оставив, кое-что перестроив, например, знаменитый Крытый рынок (Капапы Чарши) был создан на месте больших рынков Константинополя. Турки переименовали Константинополь в Истанбул (от греческого "ис тин болин" - к городу, в город).

Кстати, еще один интересный исторический факт, связанный со взятием Константинополя: на стороне турок в осаде участвовали вассалы Мехмеда II из покоренных Болгарии, Сербии и Греции, а на стенах осажденного города плечом плечу с православными сражался турецкий принц Орхан, внук султана Сулеймана, правившего в течение нескольких лет после гибели Баязида II. Орхан нашел прибежище в Константинополе, хоть на его содержание султан аккуратно отправлял византийскому императору некую сумму. Правда, к чести христианских воинов в стане турок надо признать, что сражались они на два фронта: когда турки задумали решительный штурм, за стены Константинополя полетели стрелы с записочками о совете в ставке султана.

Но вернемся к нашему путешествию: где-то в половине первого мы поехали сначала через Золотой Рог, а потом через Босфор – в азиатскую часть Стамбула, где у нас была получасовая остановка на смотровой площадке. В 13-15 отправились в Анкару, ехать до которой от Стамбула 455 км, по дороге была остановка на обед в придорожной харчевне, взяли по овощной тарелке и по местному блюду – небольшие котлетки с картошкой в соусе, оказались неплохими, хотя изрядно наперченными, но айран с пахлавой снял неприятные ощущения. Обошлось нам удовольствие в 19 лир на двоих.

Потом случилось непредвиденное – по дороге в горах у нас сломался автобус, бывает такое и с "Мерседесами" турецкого производства, и мы потеряли целый час, пока наш доблестный водила чинил его вместе с подоспевшим механиком. Хорошо хоть поломка оказалась несерьезной - перестал работать кондиционер – и мы добрались до Анкары без дальнейших приключений, хоть и с опозданием – к восьми вечера.

Кстати о "Мерседесах": когда мы были в Стамбуле пять лет назад, то обратно с нами в самолете летели две шопницы, специализировавшиеся на перевозке турецких запчастей для "мерсов" - в основном фар и лобовых стекол. Надо было видеть, как две хрупкие дамы волоком тащили по аэропорту огромные неподъемные сумки, уж не знаю как они прорвались сквозь таможню, а в Москве их подхватили дюжие молодцы на джипах. Позволю себе усомниться, что счастливых обладателей "родных" мерсов в этом автосервисе предупреждали, что запчасти произведены в Турции.

Отель "Турист" 3* в Анкаре - это был худший отель за все время путешествия, комнатка ну очень маленькая, окна выходили на очень шумную улицу, за ужином снова дали курицу, хотя сладостей было больше, чем в Carltonе, и появились яблоки и мандарины. Уставшие от долгого переезда, мы завалились спать, к тому же отель был далеко от центра, и идти гулять абсолютно не хотелось.

День третий, 4 января

За завтраком несколько покоробил растворимый кофе и сухое молоко, трогательно насыпанные в мисочки, а так все было по стандарту.

В этот день нам предстояла экскурсия по Анкаре – Цитадель, музей анатолийских цивилизаций и мавзолей Ататюрка. Нам пригнали новый автобус, потому что в старом поломка оказалась нечинибельной.

Итак, Анкара или Ангора – всегда была небольшим заштатным городком в центре Малой Азии и славилась шерстью коз, которых местные разводили здесь с незапамятных времен. Только благодаря Кемалю Ататюрку город стал столицей Турции, но об этом позже.

Погода стояла более холодная, чем в Стамбуле, хотя светило солнце. Цитадель мне понравилась, было очень тихо, народу никого, виды на город с крепостных стен открывались замечательные. Воздух был прохладен и влажен, раскинувшийся внизу город утопал в легкой дымке, и было такое ощущение, что время остановилось, жизнь продолжает бить ключом где-то там внизу, а здесь все застыло, словно пытаясь сохранить память о прошлом. Внутри Цитадели осталось много колоритных старых домов с нависающими деревянными эркерами, правда, их не мешало бы привести в порядок. Вообще, за все время путешествия нам попались всего несколько мест с трущобными домами, и первое из них – Анкара. Меня очень впечатлили внешние стены Цитадели, мощные, высокие, с пятиугольными выступами, между которыми притулились живописные домики.

Шенол пел соловьем про хаттов и хеттов, и мне впервые во время поездки стало стыдно, что я так мало обо всем этом знаю (потом это чувство будет посещать меня с пугающей регулярностью по нескольку раз в день), потому как иногда Шенол явно перебарщивал в оценках, например, что цивилизация хеттов была гораздо выше египетской, а если никаких ощутимых памятников от нее не осталось – так это потому, что слишком много завоевателей прошлись сквозь эти земли, а в египетскую пустыню-де никто не совался. Спорное заявление – уж пожалуй не было в истории завоевателя, который не сунулся бы в Египет, а если хетты и вправду смогли бы создать нечто схожее если не с пирамидами, то хотя бы с храмами Луксора, хоть что-то бы осталось.

Уже тогда Шенол стал проповедовать среди нас мысль, которую он потом всячески подчеркивал, что турки – прямые наследники цивилизации хеттов, а стало быть, земля эта принадлежит туркам по законному праву. Это у Шенола, так сказать, исторический подход к проблеме: дело в том, что еще во времена Ататюрка была выдвинута и внедрена в сознание турецкого общества так называемая "солнечная языковая теория", согласно которой все языки мира произошли от турецкого. Турками были объявлены шумеры, хетты, этруски, даже ирландцы с басками, даже греки оказались потомками древних турок (через хеттов). Турки завоевали Индию, основали китайскую и критскую цивилизацию. Теория эта входила в обязательную школьную программу вплоть до 50-х годов.

Музей анатолийских цивилизаций в Анкаре оставил очень приятное впечатление - здесь находится самое крупное в мире собрание предметов культуры древних народов, населявших Анатолию с незапамятных времен – от палеолита до хеттов, фригийцев и урартцев .

В истории меня всегда интересовало, откуда ноги растут, то бишь какие народы здесь жили первыми, откуда появились очередные завоеватели и почему так быстро все завоевали. Но историки обычно пишут как-то расплывчато – "хетты пришли в Малую Азию в бронзовом веке", "турки-сельджуки пришли с севера", "норманны терроризировали Европу" - а вот что заставило эти народы двинуться с места в неизвестные дали, почему они были так уверены в победе и почему все-таки победили?

Относительно первых свидетельства заселения Анатолии я нашла самые противоречивые сведения: одни пишут, что это произошло 13 тыс. лет назад, что именно здесь находилась часть т.н. "плодородного полумесяца", в котором был осуществлен переход от собирательства к культурному земледелию и об этом свидетельствуют находки в пещере в Karain. Другие утверждают, что самое старое из известных в настоящий момент городских поселений — Catal Hüyuk возникло в эпоху неолита 10,5 тыс. лет назад. Третьи настаивают, что первые поселения датируются эпохой палеолита, т.е. 7000-6500 гг. до н.э. В бронзовом веке (1950 г. до. н.э.) в Малую Азию вторглись индоевропейские племена – сначала ассирийцы, а вслед за ними – хетты, которые заселили всю территорию нынешней Турции между 1900 и 1200 до н. э. До этих завоеваний в Анатолии жил неиндоевропейский народ – хатты, но о них практически ничего не известно, ибо письменных документов, датируемых ранее чем 2000 г. до н. э., не сохранилось.

Итак, откуда взялись хетты? Они упоминаются в Ветхом завете как палестинское племя, жившее в горах Иудеи, хотя неизвестно, жили они там изначально или попали уже после завоевания Малой Азии. Между прочим, хеттом был Урия (2-я книга Царств XI. 3), которого царь Давид отправил на верную гибель, чтобы самому жениться на жене Урии Вирсавии.

После завоевания Малой Азии на территории нынешней Турции хетты основали с десяток царств, которые постоянно воевали с другими полузагадочными государствами, о которых мало что известно, кроме того, что некоторые из них стали провинциями или вассалами хеттских царств – Кадеш (на юге), Ямха со столицей Алеппо, Каркемиш (на юго-востоке), Ассува, страна Каска (на севере), царство Ацци-Хайаса (на востоке), Арцава (на западе), Киццуватна (восточная часть киликийской равнины).

У некоторых исследователей есть предположение, что в хеттских текстах упоминаются Троя и царь Алаксанд (гомеровский Александр-Парис), правивший в вассальном царстве Юилусе (Илионе) около 1300 г. до н.э., но не во время описанной Гомером Троянской войны (около 1190 г. до н.э.), когда пала Троя VII, а раньше, когда была разрушена землетрясением Троя VI. Но так хочется, чтобы это были именно герои "Илиады", может, с датами произошло какое-то смещение, ведь существует же версия, что Илион пал в том числе из-за обрушеня крепостных стен в результате землетрясения, а "деревянный конь" мог быть жертвой, принесенной Посейдону-Землеколебателю.

Хетты создали высокую культуру, у них были разработаны своды законов, регулирующие различные сферы жизни: систему управления и судопроизводства, собственность и торговлю, отношения со слугами, семью и брак. Интересно, что женщины у хеттов были наделены значительными правами: мать совместно с отцом решала вопрос о замужестве дочери, девица имела право отказать тому, кто за нее посватался, даже против воли родителей, но с единственным условием – вернуть незадачливому жениху подарки. В отличие от Египта, где фараоны периодически женились на собственных дочерях, у хеттов браки между близкими родственниками были запрещены, за исключением браков между братьями и сестрами. Не запрещались браки между свободными и рабами. Прогресс наблюдался и в законе о преступлении и наказании: основной упор у хеттов делался не на месть, а на возмещение ущерба, даже в случае убийства. А вот изнасилование и скотоложество приравнивались по тяжести к неподчинению государственной власти и считались самыми ужасными преступлениями.

Военное дело у хеттов тоже было на высоте, они успешно воевали с Египтом, с хурритами, обитавшими в Сирии (царство Митанни) и в горах вокруг озера Ван, с Вавилоном, даже захватили его после 1600 г. до н. э. Видимо, успеху способствовало то, что конные колесницы, которые использовали и ассирийцы, и египтяне, и хурриты, у хеттов были более тяжелыми и несли не двух человек – возницу и воина – как у египтян, а троих. Любопытный факт: сохранился трактат об уходе за лошадьми и их обучению, составленный в Митанни, где некоторые специальные термины относятся к языку, близкому к санскриту — языку древних ариев в Северной Индии. А правители Митанни поклонялись индоарийским божествам - Индре, Варуне и близнецам Насатья.

Кстати, кто был в Египте, тот помнит многочисленные храмы, построенные Рамзесом II в честь своей великой победы над хеттами в битве при Кадеше (Абу-Симбел, Рамессеум), на стенах этих храмов высечены фигуры огромного Рамзеса, повергающего крошечных хеттских воинов. Так вот, битву при Кадеше Рамзес продул, потому что война между хеттами и египтянами шла тогда из-за владений в Сирии, власть над которой сохранили хетты. А союзником хеттов в войнах с Египтом были дарданцы, упоминавшиеся в "Илиаде" Гомера.

По Гомеру, хеттов вытеснили фригийцы и основали при царе Мидасе собственное государство, расцвет которого пришелся на IX и VIII веке до н. э. и которое было разрушено в 696 г. до н.э. киммерийцами – кочевыми племенами, родственными скифам, которые вторглись в Малую Азию с Иранского нагорья. Великая империя хеттов распалась к 1190 г. до н.э., а около 1100 г. до н.э. на Эгейском побережье Малой Азии стали возникать первые греческие города-государства - Милет, Эфес, Приена. Традиции хеттской культуры сохранялись еще до 700 г. до н.э. в мелких государствах восточной части Анатолии, располагавшихся на территории от сегодняшнего турецкого города Малатюы до границ Палестины, но когда греки добрались до этих земель, они обнаружили лишь провинции ассирийской империи и ни следа хеттов.

Кстати, в 658 г. до н.э. греки из Мегара основали на западном берегу Босфора одну из своих колоний - город Византий, причем сделано это было по велению дельфийского оракула, который очень уж прозорливо смекнул выгоду строительства города на пересечении торговых путей с Запада на Восток. При императоре Веспасиане Византий вошел в состав Римской империи как главный город провинции Европа. Но поистине имперским городом Византий стал при Константине Великом, в чью честь он потом и был переименован. Константин не любил Рим, большую часть времени проводил в походах и в 324 г. решил превратить Византий во вторую столицу: город был обнесен мощными стенами, внутри которых построили дворцы, сюда свезли статуи, церковную утварь и предметы искусства из Рима, Афин, Коринфа, Эфеса, Антиохии и других городов империи. Константинополь стал главным городом восточных провинций Римской империи, и по приказу Констанция II, сына Константина Великого, здесь стал собираться сенат этих провинций и избираться второй консул. В этом отношении Константинополь схож с нашим Санкт-Петербургом, только Константинополю предстояло стать столицей, а у Питера это уже в прошлом.

Но вернемся к анатолийским цивилизациям: в разные времена в Малой Азии существовали разные государства - Фригия, Кария, Лидия, Вифиния, Мизия, Ликаония, Писидия, Великая и Малая Армения, Понт, Каппадокия, Галатия, Пергам. Некоторые из них исчезли, оставив только материальные следы своего пребывания на этих землях (например, вырубленные в скалах ликийские гробницы, захоронение фригийского царя Мидаса в музее анатолийских цивилизаций), другие просуществовали еще не одно столетие, ведя постоянные войны с многочисленными захватчиками (как, например, Малая Армения, завоеванная сельджуками в 1222 г., и Великая Армения, которую лишь в XVI веке султан Селим II присоединил к Османской империи). В VI веке до н.э. Малая Азия покорилась персам, которых победил и прогнал Александр Македонский, а после распада его империи военачальники великого полководца основали собственные государства. Во II веке до н. э. контроль над Малой Азией установили римляне, наследницей которых стала Византийская империя, постоянно воевавшая на протяжении всей своей истории то с арабами на юге, то с персами и сельджуками на востоке, то со славянами на севере, и постепенно уступавшая им свои территории. После волны сельджуков по Малой Азии валом прокатились монголы, которые дошли вплоть до Эгейского моря, но это уже XVI век и об этом позже.

Что касается утверждения Шенола о преемственности культур хеттов и турок, то лично я своим глазом неспециалиста никаких материальных свидетельств тому в музее анатолийских цивилизаций не обнаружила. Скорее, хеттские изображения богини плодородия напоминают критские, вазы похожи на греческие, а сфинксы – на египетские. Хетты любили изображать кошачьих – львов там всяких, пантер и прочих, чего у турок не было и в помине. Я их тоже люблю (кошачьих, а не хеттов), поэтому обфотографировала все достойные экземпляры. Вообще барельефы с животными очень впечатляют, а кроме того я не перестаю удивляться тонкости обработки древними мелких форм – ювелирных украшений, статуэток и т.д. В глазах стоит крошечный козленок - сантиметра три всего, не больше, - который сидит, сложив ножки, но видны и рожки с бороздками, и копытца, и глазки, и ротик. И удивительно тонкая работа на клинописных глиняных табличках, они сами по себе небольшие, меньше ладони, и буквально испещрены четкими, глубоко впечатавшимися в глину письменами, которые и донесли до нас историю хеттской империи.

Любопытна могилка того самого царя Мидаса, особенно интересен его сильно вытянутый череп, раньше я ничего подобного не видела. Очень впечатлили хеттские вазы терракотового цвета с черным рисунком, мы их потом встретили в Каппадокии в гончарной мастерской, куда нас завез Шенол. Кстати сказать о неизбежном зле любых экскурсионных поездок – заездах в "самые правильные" фабрики-магазины, где производят "настоящие" папирусы-кожи-ониксы-керамику – в данном случае мне они не показались такими уж обременительными, к тому же практически в каждой точке кто-нибудь из нашей группы чем-то отоваривался.

Последней точкой нашего посещения Анкары стал мавзолей Ататюрка, комплекс парит над городом, потому как построен на высоком холме. Путь к мавзолею выложен каменными плитами с очень большими зазорами между ними, чтобы все, идущие к мавзолею, волей-неволей опускали голову, хотя бы для того, чтобы не споткнуться.

Турки очень ценят и любят своего лидера, ибо только благодаря ему Турция сохранила свою территорию и независимость. Битва на полуострове Галлиполи, которой руководил полковник Мустафа Кемаль, стала одним из тех ключевых событий в истории, благодаря которым ее ход пошел именно таким путем, а не другим. В феврале 1915 года на полуострове должны были высадиться войска Антанты, и Мустафа Кемаль возглавил оборону Дарданелл, продолжавшуюся больше полумесяца. После победы при Галлиполи Мустафа Кемаль получил от страны - чин генерала и звание паши, а от народа – звание "Спаситель Стамбула".

Но меня в судьбе этого человека поразила другая история, рассказанная Шенолом: всю жизнь Ататюрк любил одну женщину, с которой ему так и не суждено было соединиться, хотя он и был женат потом на другой. Когда он служил в Болгарии, то полюбил одну девушку, но ее отец, узнав, что он – турок, категорически запретил им встречаться, вот так между любовью встали тысячи замученных турками болгар.

По словам Шенола, Ататюрк любил красивую одежду, дорогие автомобили (несколько выставлены в комплексе мавзолея), пользовался успехом у женщин и был не против качественных спиртных напитков. Умер он от цирроза печени в возрасте 57 лет.

А сам мавзолей не скажу чтобы очень впечатлил, внешне своими прямоугольными колоннами и прямоугольными проемами он напоминает первый этаж египетского храма царицы Хатшепсут или какое-то советское учреждение. Внутри интересен резной потолок, сама могила находится глубоко внизу, ее можно увидеть по монитору в музее мавзолея, а в верхнем помещении стоит мраморный постамент наподобие тех, что ставят в тюрбе. Музей до боли напомнил недавнее советское прошлое – в витринах выставлены подарки любимому вождю, на стенах – его фотографии и портреты, барельефы с различными сценками, где-то звучит торжественная музыка, услышав которую, кто-то из нашей группы стал напевать "Вы жертвою пали в борьбе роковой…".

Интересный казус, но любовь турок к своему лидеру преодолела даже то, что Ататюрк отделил ислам от государства: после его прихода к власти был уничтожен халифат (халиф считался заместителем пророка Мухаммеда), из новой конституции убрали статью "Религия турецкого государства – ислам", религиозные учреждения стали частью государственного аппарата, были закрыты некоторые религиозные школы, запрещены шариатские суды, распущены дервишеские ордена, Коран перевели на турецкий, объявили выходным днем не пятницу, а воскресенье, мечеть Айя-София в Стамбуле превратили в музей, были введены гражданские браки, в обиход внедрили европейскую одежду, запретив фески и чадру, а женщины получили право голосовать и быть избранными.

В музее Ататюрка один из наших туристов спросил Шенола, почему же все-таки была устроена резня армян. Шенола немного передернуло, он сказал, что это интересный вопрос, и обещал ответить на него позднее. А я вспомнила свою поездку в Каир, где наш чудный гид Мухаммед, усадив группу в кружок на коврах Алебастровой мечети, стал рассказывать о том, какая мирная и добрая религия ислам, как тут один турист возьми и спроси: "А как же джихад, как же постулат ислама: "Убей неверного – попадешь в рай"?" Мухаммед заерзал и ответил: "Интересный вопрос", но ничего больше по этой теме мы от него не услышали.

А Шенол тем временем организовал нам почетные грамоты, в которых было написано, что мы посетили сие место, правда, коменданта на месте не оказалось, так что грамотки были без его подписи. Но все равно здорово.

Около часа дня мы покинули Анкару и направились в Каппадокию – место, от которого я ожидала наибольших впечатлений за всю поездку. Дорога до Каппадокии (275 км) пролегала сначала по равнине, потом незаметно перетекла в горы. Пообедали мы гораздо вкуснее вчерашнего – опять овощные тарелки, мяско на мангале, хотя порция, заявленная "на двоих", для мужчин была маловата (на металлической миске в один слой с прогалами были выложены мелкие кусочки мяса, помидора и болгарского перца), опять айран и инжир (23 лиры на двоих).

По дороге погода испортилась, пошел мелкий дождик и похолодало, поэтому, когда автобус остановился у соляного озера Туз, выходить просто не хотелось. Небо хмурилось, соль на озере смотрелась просто как сероватый лед, к тому же до него нужно было добираться по до боли знакомой вязкой глине, дул пронзительный ветер, и я впервые пожалела, что забыла дома перчатки. Потом мне еще несколько раз пришлось сожалеть о более теплой одежде. В результате впечатления от соляного озера осталось самое жалкое – то ли дело озеро в Тунисе, белоснежное, залитое солнцем, с миражами на горизонте и в обрамлении сиреневых Атласских гор.

По дороге Шенол, к моему удивлению, все-таки вернулся к вопросу об армянской резне, но интерпретировал его довольно странно: армяне выступили на стороне нашего врага (то есть России), поэтому с ними поступили по закону военного времени, но резали не турки, а курдские бандиты. Интересный ход мысли: дело в том, что при султане Абдул Гамиде в конце XIX века в турецкой армии были создана так называемая "гамидская кавалерия" - специальные подразделения, набираемые в основном из курдов. Использовалась "гамидская кавалерия" для борьбы с гражданами собственной страны, в частности, с армянами. Надо сказать, что к концу XIX века Турция переживала не лучшие свои времена: экономика была в упадке, внешний долг рос, старый уклад тормозил развитие, страна практически находилась на грани банкротства. Чтобы направить недовольство народа в другое русло, от себя подальше, султан Абдул Гамид стал натравливать турок на нетурецкие нацменьшинства страны и организовал армянские погромы в Сасуне, Эрзуруме, Трабзоне, Стамбуле. Армяне не стали ждать, когда их перережут, как овец, и ответили террором: взорвали пару бомб в центре Стамбула, чем и привлекли к проблеме внимание Европы. Клемансо даже окрестил Абдул Гамида "кровавым султаном", но так то Клемансо, а вот со стороны Шенола называть регулярные части армии "бандитами" было по меньшей мере смело, уж лучше бы он промолчал, как мудрый египетский Мухаммед.

Между тем, приехали в Каппадокию мы уже к ужину, разместились в отеле "Ени Юкселлер" в местечке Ортхисар. Хотя Шенол и объявил этот отель одним из наименее нравящихся ему за все время поездки, нам он показался очень даже приличным, может, впрочем, по сравнению с отелем в Анкаре. Во-первых, было тихо, во-вторых, номер вместительный, в-третьих, за ужином наконец-то дали рыбу, в-четвертых, нам предстояло провести в нем целых две ночи, поэтому можно было наконец распаковать чемоданы.

Вечером состоялось факультативное мероприятие – турецкая ночь за 25 долларов с носа. Колорит состоял в том, что проходило мероприятие в ресторанчике, вырубленном в скале из туфа. Угощали местным красным и белым вином, местной водкой с чудной надписью на этикетке "Votka" и местной же ракией – анисовой водкой, заедать все это предлагалось смесью жареных соленых орешков, брынзой, какими-то овощами и, кажется, сладостями типа рахат-лукума, точно не припомню. С памятью после гремучей смеси ракия+спрайт стало происходить что-то настораживающее. Веселил собравшихся – а помимо нашей группы другое крыло ресторанчика оккупировали корейцы – фольклорный ансамбль, четыре парня и четыре девушки, которые плясали, швырялись кинжалами, разыгрывали сценку турецкой свадьбы и всячески вовлекали зрителей принять участие в веселье. Ну и конечно не обошлось без танцев живота – это проделала отдельная танцовщица, на удивление стройная и гибкая (обычно животом хорошо вертят те, у кого он есть), но тем не менее большой знаток своего дела. К чести нашего коллектива надо признать, что когда она вывела на подиум двух наших мужчин и двух корейцев и раздела их по пояс, наши мужички лицом в грязь не ударили и показали себя во всей красе, не в пример зажатым корейцам, один из которых так и стоял, прикрыв голую грудь ручонками, и бедрами вертел без азарта вовсе. Когда представление закончилось, мы пустились в пляс под восточную музыку, причем некоторые наши дамы вертели животами почти профессионально, в результате обслуга ресторана не выдержала и бросилась в наш круг. У корейцев глаза округлились, они сидели тихо, как мышки, думая про себя, наверное, о загадочности русской души. Но вечер подошел к концу, из-за плохой погоды разжигание костра на улице и прыжки сквозь огонь не состоялись, а очень жаль, потому что душа требовала продолжения банкета. Но завтра нужно было рано вставать, и мы вернулись в отель где-то в половине первого.

День четвертый, 5 января

Я до сих пор жалею, что утром не полетела на воздушном шаре – эта факультативная экскурсия стоила 140 долларов и предполагала подъем в 6 утра. Но на улице было холодно, моросил дождь, к тому же мне показалось, что будет еще очень темно и вряд ли получатся хорошие снимки. А вот те двое смельчаков, которые решились и в результате остались без завтрака, были в восторге, и светало в Каппадокии раньше, чем я думала.

С утра моросил довольно-таки приличный дождик, и было очень холодно, вообще, в горах лежал снег и не таял, и я снова горько пожалела о забытых дома перчатках, а вот зонтик пригодился. Сначала наш путь лежал в "музей под открытым небом" Гёрёме, где в пещерах сохранились изумительные христианские храмы – изумительные пропорциями, красочностью фресок и обилием сводов. Ощущение было такое, что время забыло об этих местах, и все сохранилось почти в таком же состоянии, как и было создано. Фотографировать со вспышкой там нельзя, и если я и позволяю себе партизанить в других местах, то здесь рука не поднялась, но зато я накупила красочных открыток с видами фресок, они намного лучше, чем если снимать самой при слабом освещении.

Несколько подпортил впечатление от увиденного Шенол, ну не может человек бесстрастно говорить на религиозные темы – если речь идет об исламе, он источает мед и молоко, если о христианстве – яд и желчь. Ваша вера, заявил Шенол, на самом деле переводится как "фанатизм", но вы почему-то называете это православием. Колонны в пещерных храмах, по мнению Шенола, ставили просто так, без всякого смысла (я-то грешным делом думала, что они поддерживают своды, помещения-то внутри не маленькие). А Христа-де напрасно изображают изможденным, на самом деле он был высоким сильным человеком, иначе как бы он смог изгнать торгующих из храма? "Вот если, к примеру, я войду в храм, - рассуждал Шенол (а он невысокого роста), - и стукну кулаком по столу, кто меня послушает? А от Христа все разбежались!". Ну что тут скажешь? Не в силе Бог, а в правде.

Потом Шенол заявил, что Иисус-де не был единственным "пророком", что существует пятое запретное евангелие, в котором говорится о другом – Ахмеде. Запрещенное церковью пятое евангелие действительно существует, как и множество других сомнительных сочинений на религиозные темы, но не даром же церковь отделила зерна от плевел. А что касается пророков и проповедников – их в самом деле было великое множество, что в Израиле, что на Аравийском полуострове, потому что в основе религиозного миросозерцания семитов (к которым относятся и евреи, и арабы) издревле лежала идея посланника Божия. В Коране, например, упоминается несколько посланников, проповедовавших единого Бога среди аравийских племен еще до Мухаммеда: Шоаиб у мидианитов, Салих у темудитов, Худ у адитов. Но кто их сейчас помнит, кроме узких специалистов?

Правды ради должна сказать, что из-за этих нападок Шенола я уже начала настороженно относиться ко всему, что он говорил, и мне показалось очень странным его утверждение, что в первые годы существования христианства у новой религии был очень сильный конкурент в лице старого культа Митры, причем дело обстояло настолько серьезно, что две религии долгое время соперничали наравне. Если честно, я тогда имела крайне отдаленное представление о Митре, но оказалось, что в данном случае Шенол был прав. Культ был очень популярен у римских легионеров, которые разнесли его по всей Европе, а вот что написано об этом в Энциклопедии Британника: "Братский и демократический дух первых коммун и их истоки покорности, идентификация объектов поклонения с солнцем и светом, легенды о пастухах и дарах, о наводнении, представление в искусстве огненной колесницы, получение воды из скалы, использование колокольчика и свечи, святой воды и причащения, освящение воскресения и 25 декабря, упор на моральный кодекс, воздержание и самоконтроль, доктрины неба и ада, примитивные откровения, размышления о Логосе, происходящем от божественного, искупляющая жертва, постоянная борьба между добром и злом с победой первого, бессмертие души и последний суд, воскрешение плоти и огненная погибель Вселенной - только некоторые из сходств, кажущихся или реальных, позволивших митраизму долго соперничать с христианством".

Однако, вернемся к Каппадокии - история ее драматична, потому что эта местность, расположенная в самой сердцевине Малой Азии, где пересекались все дороги, всегда была лакомым куском для разного рода завоевателей. Здесь заканчивался Великий Шелковый путь, в горах добывали медь, серебро и прочие полезные металлы, а в долинах разводили скот и делали прекрасные глиняные изделия.

Итак, что мне удалось разузнать об истории Каппадокии: государства, существовавшие здесь в 17 веке до н.э., были завоеваны хеттами, и в течение 200 лет каппадокийское хеттское царство главенствовало над другими государствами великой хеттской конфедерации. Но около 1200 г. до н. э. это царство было опустошено народом мушки. Мушек в 8 веке прогнали ассирийцы, после падения Ассирии Каппадокия подчинилась мидянам, а потом - персам, которые и назвали эти земли "Катпатука" (страна прекрасных лошадей). Александр Македонский Каппадокией не заинтересовался, ее правитель Ариараф сохранил свое царство независимым, но после смерти Александра его сподвижники схватили и казнили Ариарафа, а Каппадокия во время дележа александровой империи переходила от одного его военачальника к другому. К началу III века до н. э. Каппадокия снова обрела независимость, ее цари воевали то с римлянами, то между собой, потом попала под власть Понта, а когда Помпей (воевал за Рим) победил Митридата (воевал за Понт) Каппадокия стала римским вассальным государством, а с 190 г. до н.э. страна все-таки стала римской провинцией, а после того, как римский сенат в 476 г. решил не выбирать больше императоров, а признать главенство императора Византии, Каппадокия стала одной из византийской провинций. В 1071 г. император Роман Диоген, потерпев поражение от турок-сельджуков под Манцикертом и попав в плен, выкупил себя в том числе и этой землей. Сельджуки прочно обосновались в Каппадокии, сделав Конью своей столицей, ну а потом Каппадокия плавно перешла в состав Османской империи. И все то время, когда в Каппадокии царило христианство, здесь жили греки, последние из которых ушли отсюда в 1923 году после так называемого обмена населением между Грецией и Турцией. Шенол, правда, назвал другую причину – когда Османская империя провозгласила единственной религией страны ислам, христиане стали сами покидать эти места.

Это, так сказать, "материальная" история Каппадокии, но есть еще и другая – духовная, связанная с христианством. Здесь проповедовал апостол Петр, христианство быстро распространилось среди местных жителей, и уже в 264 году, когда восточные готы пришли сюда пограбить-поразбойничать и захватили в плен множество христиан, эти каппадокийские пленники потом тихо-мирно распространили христианство уже среди самих готов. С Каппадокией связаны судьбы многих церковных деятелей – здесь воспитывался просветитель Армении Григорий, отсюда родом великомученик Георгий Победоносец и Иоанн II Каппадокийский – константинопольский патриарх в 518-520 гг., здесь в VI веке жили три великих деятеля христианской церкви - Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский, которые считаются отцами общежитийного монашества.

День пятый, 6 января

Утром пришлось встать в 6 утра, потому что весь день нам предстояло провести в пути от Каппадокии до Памуккале (всего 635 км), с двумя небольшими остановками у руин еще одного кервансарая в местечке Огрюп и потом в Конье. Руины очень даже ничего, хоть кервансарай был значительно меньше вчерашнего, зато на некоторых глыбах здесь сохранились изображения крестов, оставленные рыцарями во времена крестовых походов.

За руинами нас ожидал вообще потрясающий пейзаж – голубое озеро в жерле давно потухшего вулкана. Вид сродни космическому – берега озера почти отвесные, светлые и все в поперечных складочках, словно по ним стекал густой сироп, пока не застыл.

По дороге Шенол рассказывал нам об истории сельджукского государства и Османской империи, о нравах во дворце турецких султанов, о жизни в гареме, о печальной судьбе турецких принцев крови, которых вступивший на престол султан имел законное право убить. Ну и, конечно, не упускал наш милый экскурсовод случая подпустить нам, славянам, шпилек: по его словам, не было в истории Османской империи более жестокой и кровожадной султанши, чем славянка Роксолана, по наущению-де которой Сулейман Великолепный убил своего сына-наследника. Но почему-то Шенол ни словом не обмолвился о том, что Сулейман убил к тому же и их с Роксоланой сына Баязида и пятерых его сыновей, своих внучат.

Обычай убивать претендентов на престол ввел султан Мехмед II Завоеватель, который первым приказал задушить своего шестимесячного братика, и после этого практически каждый всходивший на трон турецкий султан первым делом обагрял руки в родной крови: Баязид II отравил двух своих сыновей, Селим I Грозный казнил троих сыновей и шестерых племянников, по приказу Мурада III были задушены пять его младших братьев, причем самый маленький был еще грудничком, евнухи буквально вырвали его из рук матери, которая впоследствии покончила с собой. Мехмед III убил двух своих сыновей и 19 младших братьев, самому старшему братику было всего 11 лет, а когда две наложницы предыдущего султана, беременные на момент его смерти, родили потенциальных претендентов на престол, Мехмед приказал утопить новорожденных младенцев, как котят. Всего за четыре с половиной века правления династии Османов было убито 78 принцев. И это при том, что в гареме детская смертность сама по себе была ужасающей, причем еще в XVIII-XIX веках: у Ахмеда III родилось 52 ребенка, из них 34 умерли в младенчестве, а у Абдул-Меджида I умерло 25 младенцев!

Принцев обычно душили шелковыми шнурками немые евнухи из свиты султана, по словам Шенола, это было оправдано отсутствием в дальнейшем войн из-за престола, которых не избежала Европа. Как тут не вспомнить Достоевского с убийственным вопросом: можно ли построить мировую гармонию, если в ее основе будет лежать кровь замученного ребенка? История дает однозначный ответ: Османская империя выродилась и пала; Великая французская революция, которая начала с убийства в тюрьме 10-летнего сына последнего французского короля Людовика XVI и Марии Антуанетты, захлебнулась в крови собственных лидеров; наша революция 1917 года, расстреляв в Екатеринбурге царских детей, закончилась полным крахом.

А одного нашего туриста обычай душить претендентов на престол вдохновил на трогательные стихи (прошу прощения, если воспроизведу их не совсем в авторском варианте):

…А для турецкого народа
Тот евнух с шелковым шнурком
Дешевле был, чем избирком.

Считать кровожадной женщину, которая пыталась обезопасить жизнь своих детей в условиях кровавых законов дома Османов, по меньшей мере несправедливо. Не сказал Шенол и того, что и другие султанши участвовали в заговорах против наследников престола, чтобы спасти от смерти собственных детей. Впрочем, ненависть Шенола к Роксолане имеет исторические корни: турки не любили султаншу еще при ее жизни, называли ведьмой, которая околдовала их любимого султана. Посмею предположить, что одной из причин ненависти послужило то, что ради этой женщины самый великий султан Османского дома отказался от своего гарема, и Роксолана до конца его дней оставалась его единственной женой. Кроме того, это был первый случай в истории Османов, когда султан женился на наложнице. Пусть турки думают про Сулеймана и Роксолану что хотят, а я так считаю – молодец мужик! Раз постигло тебя настоящее чувство – делай как велит сердце, и долой традиции. Зачем тебе вершина мира, если ты на ней одинок? Сулейман в этом отношении дал пример своим потомкам, которые сплошь и рядом стали жениться на любимых наложницах и нарушать другие традиции. Мурад III тоже забросил гарем ради одной женщины – албанки Сафие, с которой прожил 20 лет, но потом, правда, все-таки завел себе наложниц. А Сафие тоже завела себе наложницу – еврейку, которая играла при женщинах гарема роль посредника с внешним миром и выполняла всяческие конфиденциальные поручения султанши. В нетрадиционных связях были замечены и султаны – у Мехмеда II Завоевателя наряду с женским гаремом был гарем из красивых мальчиков, у Мехмеда IV в фаворитах ходил смазливый поляк Асан-ага, Абдул-Азиз I тоже увлекался мальчиками.

Еще одной османской традицией было брать в гаремы почти исключительно христианок, которых, правда, тут же обращали в ислам. Когда султан Осман II решил жениться на красавице-турчанке из знатного рода, то это вызвало недовольство в народе, и, кстати, Осман II стал единственным султаном, которого казнили в результате народного восстания.

В гареме был очень жесткий "табель о рангах": официальных жен, султанш, могло быть по исламскому закону лишь четыре, но вовсе не обязательно, чтобы именно их сыновья становились султанами. Рожали будущих султанов и простые наложницы, и если ее сын восходил на трон, то она становилась "валиде-султан" (мать-султанша) и начинала заправлять в гареме. Хозяйкой гарема была именно она, а вовсе не старшая жена (биринджи-кадан) или фаворитка (хасеки) султана, но если любимая оказывалась женщиной волевой и сильной, как Роксолана или жена Мурада III Сафие, то конфликты со свекровью были неизбежны. Нередки в истории османского дома случаи, когда валиде-султан становилась официальной регентшей при малолетнем султане, и тогда она заправляла уже не только в гареме, но и во всей империи, назначая главных визирей и вмешиваясь во все дела государства. Даже заседания Дивана – кабинета министров – проходили на женской половине гарема. Мать Султана Мурада IV за 1 год сменила шесть великих визирей, мать Мехмеда IV ХадиджеТурхан – аж 12 визирей за 5 лет, а мать султана Ибрагима Безумного Кёсем фактически управляла империей, поскольку сына прозвали так, как вы понимаете, вовсе не потому, что он отличался умом и сообразительностью. Кстати, в конце концов Кёсем приняла участие в заговоре против собственного сына вместе с членами Дивана и командиром корпуса янычар, и Ибрагим был задушен, поскольку абсолютно не занимался государственными делами, а целыми днями предавался сладострастию в гареме.

История сохранила даже такой случай: когда 10-летний султан Мехмед IV выслушивал доклад главного судьи Анатолии, он повернул голову в сторону, где за занавеской стояла его мать, и спросил, как ему относиться к услышанному. Та ответила, что слова судьи точно соответствуют действительности. Будете в гареме дворца Топкапы, представьте себе эту картинку: в роскошном тронном зале собрались первые люди империи – все в высоких тюрбанах, сверкают драгоценные камни и расшитые золотом одежды, на троне восседает малолетний султан, перед которым все падают ниц, а за ширмой стоит, никому не видимая, его маманя и громким голосом дает ценные указания.

О том, какой властью пользовались валиде-султан, говорит такая совершенно умопомрачительная история: однажды императрица Евгения, жена Наолеона III, по пути на торжественную церемонию по поводу открытия Суэцкого канала, решила заглянуть в Стамбул и посетить султанский дворец. Ее приняли с подобающей пышностью и провели в гарем, который всегда будоражил умы европейцев. И что бы вы думали? Валиде-султан Пертивнияль, разгневанная вторжением чужестранки в ее владения, прилюдно влепила императрице пощечину. Международный скандал с трудом уняли, хотя, думаю, Евгения помнила об этом унижении до конца жизни: ей, законодательнице мод, утонченной красивой женщине благородных кровей дала по морде бывшая прачка! До того, как стать женой султана Махмуда II, Пертивнияль служила прачкой в турецкой бане, где ее пышные формы и приметил Махмуд.

А мне очень понравилась одна традиция в воспитании принцев османского дома: каждый из них с детства должен был овладеть каким-нибудь ремеслом. Мехмед III изготавливал стрелы, Ахмед I – роговые кольца, которые одевались на большой палец, чтобы было удобнее натягивать тетиву на луке. Сулейман Великолепный освоил кузнечное дело. Абдул-Гамид освоил столярное дело и увлекался резьбой по дереву. Но помимо ремесел, султаны увлекались и искусством: во дворце Топкапы на стенах висят образцы каллиграфии, выполненные султаном Ахмедом III, Султан Селим I писал неплохие стихи, Сулейман Великолепный и Роксолана тоже обменивались в письмах любовными стихами.

Вообще, среди султанш встречались весьма образованные и неординарные дамы: венецианский посол при дворе султана Мурада III писал, что валиде-султан Нурбану (родом из знатной греко-венецианской семьи) – искусный, умный и очень опытный государственный деятель. Нурбану переписывалась с Екатериной Медичи, королевой-регентшей при малолетнем Генрихе III, а султанша Сафие (мать Мехмеда III) – с английской королевой Елизаветой.

Султанши могли выезжать в закрытых экипажах за пределы дворца, занимались благотворительностью, строили мечети, медресе, бани и лечебницы. Самая известная постройка - Новая мечеть в Еминёню, рядом с Египетским рынком, которую начала возводить в 1597 г. валиде-султан Сафие и закончила в 1663 г. валиде-султан ХадиджеТурхан – мать Мехмеда IV. Эта мечеть очень компактная, пропорциональная, внутри отделана прелестными голубыми изразцами и, на мой взгляд, именно ей больше подходит название Голубой мечети, чем мечети Султана Ахмеда.

Но для других обитательниц гарема жизнь не была столь же насыщенной, безопасной и более-менее свободной, с ними не церемонились. Нравы оставались жестокими, провинившихся женщин жестоко избивали надсмотрщики, и даже в XVII веке наложниц, уличенных, например, в колдовстве зашивали в мешок и топили в море. Мехмед III, придя к власти, велел утопить 10 жен и наложниц своего отца, якобы они угрожали его безопасности. А когда Мехмед III собрался в очередной поход против Австрии, его мать Сафие, понимавшая безумие этой затеи, ибо турки уже потерпели несколько сокрушительных поражений и новая война грозила новыми бедами, попросила любимую наложницу султана отговорить его. Но едва бедная девушка открыла рот, Мехмед вонзил ей в грудь кинжал и убил. Ахмед I избил ногами, а потом ударил в щеку кинжалом одну из своих жен за то, что та задушила любимую наложницу Ахмеда.

Не о всех женщинах Османского дома точно известна их национальность, а если женщина рожала дочь, то даже имени матери нигде не записывалось. Точно известно, что матерями султанов Мехмеда II Завоевателя, Османа II, Мурада IV, Ибрагима, Мустафы II, Ахмеда III были гречанки, матерью султана Османа III - русская, султана Мехмеда III - албанка. Есть легенда, что жена султана Мехмеда II Завоевателя и мать султана Баязида II была дочерью французского короля, которая должна была выйти замуж за последнего византийского императора Константина XI, но после взятия турками Константинополя попала сначала в плен, а потом и в гарем к султану. Как писал турецкий историк Эвлия Челеби, во время намаза муллы поворачивались спиной к ее саркофагу, потому что она так и не приняла ислам. Еще одной француженкой, влившей свежую кровь в турецкую династию, была кузина императрицы Жозефины (жены Наполеона) Айме Дюбуа де Ривери, которая вошла в историю под именем Накшидиль как мать султана Махмуда II. Не могу не сделать небольшое отступление: когда султан Абдул-Азиз (1861-1876) посетил Францию, то принимавший его император Наполеон III намекнул, что они - родственники через своих бабушек. Абдул-Азиз почему-то обиделся.

Короче говоря, до конца XIII века султаны в Османской династии встречались светлоглазые, светлокожие и светлобородые, но потом в гаремную "моду" вошли черкешенки, и султаны снова забрюнетились.

Девушки попадали в гарем в очень юном возрасте, почти девочками, а после смерти султана их либо отправляли доживать свой век в одиночестве в одном из старых дворцов, либо выдавали замуж. Известен случай, когда фаворитка Мустафы II Хафиза после его смерти бросилась в ноги к новому султану, умоляя не выдавать ее замуж за престарелого сановника, потому что она является матерью шестерых детей Мустафы. А был ей на тот момент всего 21 год…

Но в XIX веке нравы резко поменялись и гарем откровенно распоясался: женщины гарема стали наставлять султанам рога, требовать все новых и новых драгоценностей и прочих предметов роскоши, чем практически разорили казну. Мать и сестры султана Абдул-Меджида I (1839-1861) не раз путешествовали за границей, у валиде-султан был свой двор, собственные немалые доходы, она практически не скрывала лицо, а жены и наложницы разъезжали по городу в экипажах практически без вуали, беседовали на улицах с молодыми мужчинами, заводили любовников, которым делали дорогие подарки. А любимая жена султана Безме даже не гнушалась заводить шашни с дворцовой прислугой, и когда Абдул-Меджид узнал об этом, то сослал ее с глаз долой.

А закончилась история гарема турецких султанов в 1917 году самым невероятным образом: гарем Абдул Гамида попросил разрешения разойтись на все четыре стороны, потому что роскошная жизнь из-за тягот Первой мировой войны кончилась, и султану больше нечего было предложить своим красавицам. С Абдул Гамидом осталась единственная преданная ему женщина, на руках которой он и умер через год.

Как ни странно, но свою роль в вырождении династии Османов сыграло… милосердие султана Ахмеда I, сына Мехмеда III, который при вступлении на престол в 1603 г. решил пощадить своего слабоумного брата Мустафу и не убивать его, а поместить в особое закрытое помещение гарема, которое впоследствии получило название Клетки. Именно с Мустафы в династии Османов стали периодически проявляться признаки безумия (Ибрагим Безумный, Абдул-Меджид I, Мустафа IV, Абдул-Азиз I, Мурад V). Но вступивший на трон в 1623 г. султан Мурад IV, который из-за пристрастия к алкоголю был одержим маниакальной страстью к убийствам, все же лишил жизни семерых братьев, а перед смертью решил покончить и с последним оставшимся в живых представителем династии Османов – своим братом Ибрагимом. Если бы ему это удалось, то трон Османской империи достался бы крымским ханам, но Мурад умер от цирроза печени. Опять из-за случайности судьба великой империи висит на волоске!

Итак, с 1640 г., когда на престол вступил Ибрагим Безумный, все будущие султаны были выходцами из Клетки, где они проводили не один десяток лет, общаясь только с немыми евнухами и стерилизованными женщинами, которые не могли иметь детей. К примеру, Сулейман II провел в Клетке 39 лет, Ахмед II – 43 года, Мехмед VI – 57 лет! Естественно, что они были начисто лишены какого бы то ни было житейского опыта, не говоря уже о государственном мышлении, и потому были абсолютно не готовы управлять огромной империей. В результате делами страны занимались великие визири, и султанат просто изжил себя, превратившись в конце концов просто в дань традиции. По словам эмиссара Мекки при дворе последних турецких султанов Али Хайдар Мидхада, Османская династия во многом несет ответственность за распад мусульманского мира в 20-х годах XX века. Наверное, поэтому изгнание последних Османов было встречено народом абсолютно безразлично.

Но вернемся к нашему путешествию: следующая остановка была в Конье, возле мавзолея Мевляны, куда мы прибыли в 11 утра. Город Конья – древний Иконий, основанный еще фригийцами, богат историей: согласно народной легенде, в окрестностях Коньи долго жил Платон и где-то здесь захоронен его прах (южнее Коньи рядом с озером Бейшехир до сих пор сохранился хеттский памятник у источника, именуемого Эфлатун Пинары, "Источник Платона"), в Конье останавливался Александр Македонский, здесь проповедовали Апостолы Павел и Варнавва, в III веке здесь состоялся Вселенский собор. В XI веке Иконий завоевали сельджуки, которые переименовали его в Конью и сделали своей столицей, а в XIII веке Конья стала прибежищем для ученых, философов и теологов всего восточно-мусульманского мира, которые бежали из Персии и Афганистана от монгольского нашествия в поисках безопасности.

У мавзолея Шенол рассказал немного о самом Джеллаледине Руми (ну совсем немного), объяснил, на что нужно обратить внимание в его мавзолее, потом мы посетили небольшой музей, где был воспроизведен быт дервишей ордена Мевлеви, и пошли в мавзолей. Мавзолей был построен в XIII веке, и над самой могилой Руми снаружи возвышается очень красивый конусообразный зеленый купол, который виден издалека. Могила Мевляны, и все, что ее обрамляет – стены, колонны, потолок - действительно очень пышные и красивые, так что мыслей о смерти даже не возникает, словно во дворец попадаешь. Прелестен серебряный сосуд для апрельских слез, к сожалению, я не запомнила объяснения Шенола об этом обряде. Во второй части мавзолея расположен музей, среди экспонатов – книги, рукописи, мне особенно запомнился небольшой коран, где на черном фоне слова написаны золотыми буквами.

Меня поразило, что в таком религиозном городе как Конья сами турки свободно фотографировали внутри мавзолея, чем дали пример и нам. А некоторые верующие в самом деле молились у его могилы, и это выглядело несколько странно, ведь Руми не был ни святым, ни пророком, он даже турком не был, но любовь к нему живет в народе до сих пор и в его мавзолей в Конье паломники валом валят со всего света.

К стыду своему, до этой поездки я ничего не знала о Джеллаледине Руми, только имя показалось знакомым, поэтому, вернувшись домой, я разыскала о нем кое-какую литературу, почитала его стихи, и у меня сложилось собственное впечатление об этом человеке. По-моему, это был один из тех людей, которые живут, вне зависимости от внешних обстоятельств, собственной сосредоточенной внутренней жизнью, исключительно духовной и наполненной напряженным личным поиском Бога и себя в этом мире. Его личность была настолько неординарна, что просто не могла вместиться в рамки ислама, как не может любая выдающаяся личность уместиться в любые рамки. Только у такого человека, гражданина мира, переполненного личностными переживаниями поиска высшего смысла жизни и поднявшегося над суетой теологических споров, могли родиться строчки:

О правоверные, себя утратил я среди людей.
Я чужд Христу, исламу чужд, не варвар и не иудей.
Я четырех начал лишен, не подчинен движенью сфер,
Мне чужды запад и восток, моря и горы - я ничей.
Живу вне четырех стихий, не раб ни неба, ни земли,
Я в нынешнем, я в прошлом дне - теку, меняясь, как ручей

Внешне жизнь Руми до поры до времени протекала довольно спокойно: когда ему было 14, отец вывез семью из Балха, когда угроза нашествия орд Чингисхана стала реальной. Кстати, монголы потом все же добрались до Малой Азии, когда Тимур в битве при Анкаре в пух и прах разгромил войска султана Баязида I, правнука основателя Османской империи Османа Гази.

Руми получил хорошее образование, затем сам преподавал в медресе, пойдя по стопам отца Бахауддина Веледа, который был известным теологом мистической направленности. Затем Руми прошел посвящение в тайны суфизма у единомышленника и ученика отца Сеида Бурханаддина Мухаккика.

В медресе, где преподавал Руми, собирались известные философы того времени, у него было много учеников, Руми пользовался уважением среди жителей Коньи, даже стал уполномоченным султаната в вопросах юриспруденции. Проповеди, которые он читал в мечети, были собраны и записаны в труде Mecalis-i Seb'a. Его любили и почитали не только мусульмане, но и христиане, и евреи – словом, все, кто его знал (кстати, во времена Руми в Конье говорили на двух языках – греческом и тюркском, и сам он писал стихи на фарси и на обоих этих языках, а на турецкий его стихи перевели только в XVIII веке).

А потом в его жизни произошло событие, перевернувшее всю размеренную жизнь и подарившее миру уникального поэта – в 1244 году он встретился со странствующим дервишем Шамседдином Табризи, в высшей степени харизматической личностью, свободной, неистовой, искренней в своем странном и шокирующем обывателей поведении. Они нашли друг друга – два неординарных человека, одинаково мыслящих, одинаково чувствующих, а главное – друг в друге они увидели воплощение божественной силы, любви и красоты как результат познания мира и человека. Благодаря Шамсу Руми обрел самого себя и начал писать стихи. Он забросил преподавание и теологические диспуты, месяцами не вспоминал о семье, в любой момент мог впасть в поэтический экстаз, начать танцевать, кружиться и декламировать стихи. Меня поразил один случай, когда Руми шел по базару и услышал перезвон молоточков злотых дел мастеров, то стал в такт мелодичному ритму кружиться и выплескивать из себя стихи:

Эй, листок, расскажи, где ты силу нашел,
как ты ветку прорвал,
из тюрьмы своей вышел на свет?!
Расскажи, расскажи, чтоб мы тоже могли
из тюрьмы своей выйти
на свет!
Эй, кипарис, ты растешь из земли,
но как гордо ты вскинулся ввысь!
Кто тебя научил, кто тебе показал?
Научи ты и нас, как ты тянешься ввысь!

Чувствуете ритм, ну чем не рэп? А ведь этим строкам 760 лет…

Но дружба Шамса и Руми закончилась трагической разлукой – ревновавший отца младший сын Алляеддин убил Шамса и выбросил его труп в колодец. Руми затосковал, да так страшно, что родные всерьез за него опасались: "Стенания и плач Мевляны достигли седьмого неба", - вспоминал его старший сын Велед. Руми долго искал друга и в Конье, и в Тебризе, даже в Дамаске, и с этого времени стал подписывать свои стихи именем Шамседдина Тебризи.

А через десять лет Руми создаст главное свое творение - поэму двустиший "Месневи" ("Лавка единства"), в которую вошли притчи, легенды и сказки многих народов и в которой дотошные исследователи насчитали более тридцати одной тысячи стихотворных строк. Последователи Мевляны разучивали поэму наизусть, даже создавали специальные школы для ее изучения и толкования, и вообще, все, что делал Руми при жизни, как одевался, как танцевал - стало потом предметом подражания. Считается, что поэма Мевляны настолько всеохватна, что любой человек найдет в ней подтверждение именно своим взглядам, а любой философ – созвучие своей теории. Между прочим, Руми использовал в своей поэме притчи Платона, а одну из притч Руми использовал Коэлья в своем "Алхимике", поменяв только имена и место действия.

Напротив мавзолея Мевляны находится довольно-таки большая и красивая мечеть, построенная султаном Селимом II (1566—74) - сыном Роксоланы и Сулеймана Великолепного. Между прочим, этого султана прозвали Пьяницей, настолько жизнелюбив он был и не чуждался человеческих слабостей – вина и гарема. Что ж, сам пророк Мухаммед признавался: "Более всего на земле я любил женщин и ароматы, но полное наслаждение находил всегда только в молитве". Если честно, я и не знала, что алкоголь был в чести при Османском дворе, и жизнь некоторых султанов оказалась короче именно из-за страсти к спиртному. Селим II, будучи навеселе, упал в бане и потом умер от последствий падения. Махмуд II умер от белой горячки. Мурад II, победивший крестоносцев в битве при Варне, умер от апоплексического удара, вызванного запоем. Махмуд II любил французские вина и оставил после себя огромную их коллекцию. Мурад IV с утра до ночи бражничал со своими придворными, евнухами и шутами, а иногда силой принуждал пить с собой главных муфтиев и судей. Впадая в запои, он совершал столь жесткие поступки, что окружающие всерьез думали, что он сошел с ума. Например, он любил стрелять из лука в людей, которые проплывали на лодках мимо дворца Топкапы или бегать по ночам в исподнем по улицам Стамбула, убивая всякого, кто попадался на пути. Именно Мурад IV издал крамольный с точки зрения ислама указ, по которому спиртное разрешалось продавать даже мусульманам. Справедливости ради надо сказать, что баловались спиртным и в гареме – там почитали "бражку" из меда, изюма и воды, ну а янычары закладывали за воротник как само собой разумеющееся.

Жители Коньи считаются одними из самых религиозных и консервативных во всей Турции, мы в этом убедились, когда решили обойти мечеть Селима II. Было время намаза, народ шел в мечеть, и несмотря на довольно-таки прохладную погоду, свободных мест у фонтана для мытья ног не было. Что меня поразило – одна японская туристка без зазрения совести фотографировала тех, кто мыл ноги, причем с близкого расстояния. Вряд ли она попросила на это разрешение, и уж наверное фотографируемые были не в восторге от такого внимания. Некоторые мужчины шли в мечеть со своими ковриками, свернутыми в трубочки, выглядело это очень трогательно.

Поскольку Конья была столицей Румского султаната сельджуков, уместно будет рассказать, что мне удалось узнать об этногенезе турок: современные турки – потомки одной из ветвей тюркоязычного племени огузов, которых позднее стали называть туркменами, то есть "благородными турками". Первоначально огузы обитали на Алтайских горах, а где-то в V в. до н. э. они двинулись с места, вытеснили аваров из Туркестана и обосновались в Центральной и Средней Азии. В IX в. сельджуки приняли ислам и вместе с ним – более высокую арабскую культуру, тогда как другие племена огузов, например, команы, остались язычниками. В X в. в низовьях Сырдарьи создаётся государство огузов, а в середине XI в. это государство было разгромлено кипчаками. Одна ветвь огузских племён ушла на запад и заселила южнорусские степи; другая – в том числе крупное и мощное племя кынык, во главе которого и стоял Сельджук, - завоевала огромные земли в Персии и Ираке.

Основателем государства Великих Сельджуков стал Тогрул-бек, который в 1038 г. захватил часть Хорасана (Западный Иран) и был провозглашен султаном, а потом завоевал Хорезм, Азербайджан, Ирак. Вершиной карьеры Тогрул-бека стало завоевание Багдада, в котором правил халиф (духовный вождь ислама) Каим из династии Аббасидов, и хитрый Тогрул-бек посватался к дочери халифа, чтобы узаконить свое положение. Каим был вынужден отдать дочку Тогрул-беку, а заодно - титул султана и "царя Востока и Запада". Но Тогрул-бек умер, так и не оставив наследников, поэтому объединить династии не удалось.

Сельджуки расширили свои владения, покорив Курдистан, Армению, Грузию, Сирию и Палестину, но держава сельджуков недолго просуществовала в целостном виде: получившие значительные земельные наделы знатные роды образовали собственные султанаты, фактически не зависимые от власти "основного" султана. Начались междоусобицы, и, между прочим, в 1153 г. турки-сельджуки потерпели поражение от одного из племен огузов, которое расселилось в области Балх на землях, подвластных Сельджукскому государству, и не захотели платить дань.

В 1071 г. на равнине перед Манцикертом сельджуки нанесли сокрушительное поражение византийской армии, которой командовал император Роман IV Диоген. Шенол дал этому событию такую интерпретацию: некомпетентный и слабый византийский император был в пух и прах разбит доблестными турецкими войсками. На самом деле все было чуть-чуть не так, и победу сельджукам в данном конкретном случае принесла не только их доблесть, но и цепь случайностей. Во-первых, Диоген был застигнул врасплох: он собрал 100-тысячную армию, чтобы нанести удар по центру сельджукской империи – Тегерану и Экбатану, и овладел прикрывавшим подступы к ним армянским городом Манцикертом. Но император стал жертвой заговора аристократии, которая не желала видеть его на троне и чинила всякие препятствия вопреки интересам отечества: так, командир разведки Никифор Василаки сознательно не сообщал василевсу о том, что сельджукский султан Алп-Арслан идет к Манцикерту с огромны войском.

Во-вторых, армия Диогена была ослаблена из-за того, что один из его военачальников Иосиф Тарханиот, которого направили со значительной частью войска в соседний город Ахлат, бежал при встрече с Алп-Арсланом, причем в противоположную от основной армии сторону. К тому же буквально накануне сражения к сельджукам переметнулась часть наемников из огузских племен.

В-третьих, уже во время сражения было совершено прямое предательство: родственник предыдущего императора Константина X Дуки Андроник Дука намеренно посеял в войске панику, распустив слух о гибели Диогена, хотя на самом деле император лично возглавил атаку тяжелой кавалерии и обратил сельджуков в бегство. Среди византийцев началась паника, император сражался, несмотря на раны и гибель коня, пока его не пленили.

В 1077 г. от государства Великих Сельджуков отделяется Румский султанат со столицей в Никее, но после того, как в 1097 г. Никею захватили крестоносцы, столица была перенесена в Конью (поэтому султанат еще называют Конийским). Крестоносцы изрядно потрепали сельджуков, нанеся им пару сокрушительных поражений в битве при Дорилее в том же 1097 г. и под Антиохией год спустя. Между прочим, эти две победы крестоносцев – ярчайшая иллюстрация к словам Геродота о том, что история - это личности и цепь случайностей. Исход Дорилейской битвы предрешил 60-тысячный отряд крестоносцев, ведомых епископом Монтейльским Адемаром, который просто заблудился в незнакомой местности и, сам того не подозревая, оказался в тылу сельджуков, уже начавших теснить к реке армию Боэмунда Тарентского. Удар сзади оказался настолько неожиданным, что сельджуки бежали. А в Антиохии вообще произошел мистический случай – крестоносцы, запертые в разграбленном ими же городе армией эмира Кербоги, вдвое превосходящей их по численности, уже изнемогали без еды-питья (крысиное мясо считалось деликатесом), практически сломленные физически и морально (даже двое вождей Первого крестового похода Стефан Блуаский и Гуго де Вермандуа поспешили покинуть безнадежный город), как вдруг одному монаху внезапно и очень вовремя припомнилось, что именно в Антиохии, под церковью Святого Петра захоронено знаменитое копье Лонгина – римского воина, который проколол им бок распятого Иисуса Христа, желая убедиться, что тот уже умер. По преданию, владеющий этим копьем, будет владеть миром (кстати, об этом уже в в XX веке вспомнил Адольф Гитлер, который приказал изъять копье из Хофбургского музея в Вене, куда оно в 1946 году было возвращено и сейчас находится в Зале сокровищ дворца Хофбург).

Так вот, по приказу одного из лидеров Первого крестового похода Раймунда Тулузского были начаты раскопки, и что же, копье очень кстати было найдено. Это тут же объявили чудом, знамением свыше, и крестоносцев охватил столь сильный религиозный порыв, что когда их потрепанная армия вышла из стен Антиохийской крепости навстречу врагу, неся копье впереди, она в пух и прах разнесла хорошо вооруженную, сытую и свежую армию сельджуков. С этих пор сельджукская держава потеряла единство, и крестоносцы воевали уже не с единой армией единого государства, а с отдельными эмирами.

Как не хотелось Шенолу представить дело таким образом, что со времен поражения под Манцикертом византийцы так и не оправились, на самом деле сельджуки не раз терпели жестокие поражения: в 1116 г. император Алексей Комнин наголову разгромил войска султана Мелик-шаха, в 1133 г. император Иоанн II Комнин отвоевал у турок крепости Кастамон и Гангры и в 1135 разгромил турок в Киликийской Армении, в 1211 г. император Феодор I Ласкарис во время сражения возле Никеи сразил в поединке султана Кейхусрова I, после чего сельджуки бежали с поля боя.

Со временем, правда, сельджукам удалось расширить свои владения: в 1168 г. они взяли Каппадокию, год спустя – Анкару, им удалось захватить Синоп и Судак на Черном море, Эрзурум и Арзинджан, и подчинить в 1210-х годах Трапезудское царство крестоносцев.

После поражения от монголов в 1243 г. в битве при Кёсё Даге Румский султанат стал вассалом правителей Ирана - монгольских ханов из династии Хулагуидов (основатель династии Хулагу-хан был внуком Чингис-хана), а местная ветвь династии Сельджукидов была свергнута с престола в начале XIV в. (последнего султана задушили по приказу монголов). К 1307 г. султанат распался на мелкие княжества – бейлики (от названия "бей" - правитель), одно из которых и стало впоследствии ядром Османской империи. Бейлики формально считались вассалами монгольских правителей, но монголам не удалось создать в Малой Азии такую же централизованную систему власти, как в Киевской Руси, потому что в тылу был неспокойный Иран, впереди – все еще сильная Византия, да и сопротивление, которое встретили монголо-татары в Малой Азии, несколько поубавило им прыти.

Любопытный факт (или исторический анекдот) – каким образом будущие Османы получили земли в составе империи сельджуков: дед Османа хан Сулейман – вождь одного из оставшихся в Хорасане племен турок-огузов – кайы, численностью где-то в 50 тыс. чел. – решил поискать более спокойные для жизни земли, потому как в Персию вторглись орды Чингис-хана. Сулейман завоевал часть Армении и потом вторгся в Малую Азию и начал отвоевывать территории у Византии. Его сын Эртогрул (1231—1288) продолжил движение на запад, и вот ехал как-то Эртогрул по степи и вдруг увидел вдали два сражающихся отряда. Он не знал, кто с кем бился, но решил встать на сторону тех, кто явно был слабее и проигрывал сражение. Оказалось, что он помог сельджукскому султану Алаэддина Кейхусрову I , который сражался с отрядом монголов. В благодарность за помощь Кейхусров выделил Эртогрулу земли между Ангорой (Анкарой) и Пруссой (Бурсой). А вот интересно, как развернулся бы дальнейший ход истории, если бы Эртогрул оказался не столь благородным человеком и встал на сторону монголов? Ведь сын Эртогрула Осман и стал первым султаном и основателем Османской державы. Почему именно османы подчинили себе всю Малую Азию, а потом и часть Европы, хотя это был всего лишь один бейлик из почти двадцати таких же бейликов? Не последнюю роль сыграло удачное месторасположение земель, полученных Эртогрулом, – земли эти были далеко от ордынских наместников-баскаков и довольно близко от Византийской империи, другими словами – воевать с монголами, как другим бейликам, им было не нужно, а набеги на приграничные с Византией земли не представляли труда, да и выглядели в глазах соплеменников "войной за веру", что и привлекало в ряды османов представителей соседних тюркских племен. От Византии энергичные и умные правители турок перенимали опыт и военного дела, и дипломатии, и политики, и ведения дел в государстве, и земледелия. Они создали очень живучую и действенную военно-ленную систему, просуществовавшую полтысячелетия – с XIV до середины XIX в. Если племя Османа в начале его правления еще вело полукочевой образ жизни и не имело другой собственности, кроме коней и овец, то завоевательные войны привели к системе раздачи земель за военную службу (т.н. "тимар"). Суть этой системы в том, что всей землей владел султан, который отдавал ее в ленное держание сипахи ("вооруженным воинам на коне"). Султан выделял наделы только представителям знати и только на время военной службы, право на наделы передавалось из поколения в поколение, поэтому дети сипахи с детства обучались военному делу и были кровно заинтересованы в новых завоеваниях. Сипахи следили за порядком на своих территориях, отвечали за сбор налогов и за свой счет вооружали положенное число воинов. Кроме того, сипахи имели право и на определенную долю подати с завоеванных земель, остальное шло исключительно на военные цели.

Помимо конных сипахи, Османской империя "подарила" миру лучшую в то время пехоту – корпус янычар. Их набирали из 6-8-летних детей славян, греков, албан и других нетюркских народов, обращали в ислам и помещали жить в казармы, где обучали военному делу и "промывали мозги": корпус-де ваша семья, а султан – царь и бог. Янычары и вправду были грозной силой, не раз свергавшей неугодных султанов (Османа II в 1622 г., Мустафу II в 1703 г.), поэтому каждый вновь вступавший на трон правитель Османов задаривал янычар подарками и периодически устраивал для них специальные зрелища и развлечения. Командир корпуса янычар считался одним из высших сановников государства, и тоже не раз принимал участие в дворцовых переворотах.

Короче говоря, уже внук Османа султан Мурад I разбогател настолько, что начал строить дворцы, мечети, содержать двор и с пышностью принимать послов.

…Между тем где-то в половине первого мы снова двинулись в путь, и надо сказать, что пейзаж за время путешествия поменялся кардинально – в начале пути из Каппадокии нас сопровождали скошенные поля, стерня на которых подсохла, пожелтела, и казалось, что холмы покрыты велюровым покрывалом. После Коньи начались черешневые и инжировые сады – деревья стояли с голыми ветками и абсолютно одинаковые по размерам. Красота неописуемая – с одной стороны дороги тянулись бесконечные сады, а с другой – заснеженные горные вершины Тавра.

Обедали мы поздно, где-то в половине третьего, и так проголодались, что набрали непомерное количество еды – по супчику-пюре из нута и томатов, по порции тушеной баранинки на косточке, по картошке-фри, порцию шпината, салат, пахлаву, чай и айран (29 лир). Это был самый вкусный обед за всю поездку.

Около семи вечера мы прибыли в город Денизли, славный своими петухами и текстильной промышленностью, и конечно же, Шенол повез нас в текстильный магазин. Магазин действительно большой, но бестолковый – цены ёк, а качество – увы. Ну не могут турецкие льняные брючки стоить 70 евро! Мы походили, посмотрели, хотя, опять же, некоторые из группы отоварились.

К половине восьмого прибыли в Памуккале и разместились в отеле Helici. С первого взгляда отель понравился – большой, жизнь кипит, огромный холл и лобби-бар, два термальных бассейна (открытый и закрытый). Но потом пошли разочарования: нас разместили в отдельно стоящем корпусе, где не оказалось лифта, пришлось ангажировать сопровождавшего нас турчонка, и он за 1 доллар донес наш чемодан до номера, остальные тащились сами. В ресторан, естественно, приходилось ходить в верхней одежде и вешать ее на спинку стула.

Номер оказался большим, на три койко-места, но мансардного типа, со скошенной крышей, в которой было прорублено крошечное окошечко. TV не оказалось, равно как и стульев, зато кондиционер работал бесшумно. Ужин был более обильным, чем в других отелях, впрочем, на горячее снова предлагался выбор между рыбой и курицей, да и народу в ресторане было очень много – немцы оккупировали. Между прочим, цены на напитки были в два раза выше, чем в других отелях – два чая обошлись в 5 лир. Поле ужина в лобби-баре начались танцы живота, а мы направились в закрытый бассейн погреться. Вода в бассейне обычная, не минеральная, просто подогретая, но все равно поплавать было приятно, хоть выдержать можно было очень недолго – дышать в таком пару все-таки трудновато. По возвращении в номер мы вдруг обнаружили, что вода в кранах течет чуть теплая, мытье головы стало настоящим испытанием, и я очень пожалела, что не вымылась в душевой при бассейне, хотя идти по улице с мокрой головой – тоже риск, учитывая легкий насморк, полученный в Каппадокии.

День шестой, 7 января

Подъем был в 6:45, завтрак – в 7:00, отъезд – в 8:20, нам предстояла экскурсия в Хиераполис – город, основанный недалеко от знаменитых целебных источников во II веке до н.э. пергамским царем Эвменом II и названный в честь некоей Хиеры (или Гиеры) – по одним источникам, легендарной основательницы Пергамского царства, по другим – жены самого царя, а может, и той и другой одновременно. Городок прелестный: сначала мы проехались и прошлись вдоль некрополя, который нисколечко не навевает грустных мыслей, а даже наоборот – ну согласитесь, трудно удержать улыбку при виде немаленького саркофага, парящего на двух опорах на высоте больше человеческого роста – так и хочется процитировать: "гроб с покойничком над крестами летаить и… тишина". Потом наш путь лежал натоптанным туристами маршрутом через ворота Домициана (82 г. до н.э.) по широкой (13 метров) главной улице города, вдоль которой стоят остатки грациозных колоннад.

Затем Шенол повел нас к бассейну Клеопатры – шедевру рекламного хитроумия турок, потому как никакая Клеопатра там, естественно, никогда не окуналась, зато толпы туристов расстаются с кровными 10 долларами в надежде похорошеть от одного сеанса чудодейственной водички. Но мы в число счастливцев не попали, уж очень не хотелось раздеваться на таком холоде, зато набрали водички в бутылки (запаслись заранее) и сходили в музей, который расположился в на редкость хорошо сохранившемся здании римских терм. Любопытны барельефы с изображением борьбы гладиаторов, у которых на головах такие круглые шлемы, что поначалу принимаешь картинку за пришествие инопланетян.

И наконец, мы подошли к главной достопримечательности Памуккале - хлопковому замку из отложений известняка, наплывшему за миллионы лет на склоне горы. Мы разулись, закатали джинсы и пустились во все тяжкие гулять по травертинам. Поначалу было очень даже приятно – водичка теплая, известняк под ногами тоже, но чем дальше мы забирались, тем ногам становилось холоднее и холоднее – январь, однако. Пулей вернувшись на материк, мы отогрели ножки у самого начала источника, где он наиболее тепел, потом растерли ноги заранее припасенными полотенцами, и пошли гулять по дорожкам вдоль травертин. Жаль, конечно, что не хватило времени осмотреть театр и остатки храма, построенного над могилой святого Филиппа, которого распяли в Гиерополисе в 80 году н.э., но нельзя объять необъятного.

После прогулок по Памуккале Шенол повез нас отдать очередную дань творчеству местных умельцев – на сей раз по ониксу. В принципе я люблю оникс, у меня дома уже есть прелестная вазочка в бежеватых тонах, с потом и кровью выторгованная несколько лет назад за 15 долларов у очень неуступчивого торговца в Египте. Я бы и в этот раз прикупила какую-нибудь баночку-коробочку, но цены… Вы меня извините, но не может крошечная кустарная вещица, умещающаяся на ладони, стоить 50 евро. Зато рядом с достойной ониксовой фабрикой располагалось хлопковое поле – я видела хлопок впервые, нарвала себе пару-тройку веточек с ватными коробочками, теперь они стоят у меня дома в вазочке и радуют глаз.

А наш путь лежал далее к побережью Эгейского моря, к городку Кушадасы (250 км), и это сразу почувствовалось по изменившемуся за окнами автобуса пейзажу: стали появляться кактусы, пальмы, рододендроны и прочие тропические растения. Нам предстоял переезд в Эфес, куда мы прибыли уже практически на закате.

Эфес в самом деле произвел впечатление – и размером, и количеством сохранившихся памятников, и их совершенной красотой. Из-за частых землетрясений сохранилось далеко не все из бурной и продолжительной греко-римской истории Эфеса, к тому же археологи раскопали пока лишь десятую часть города. Строения Эфеса очень разнообразны и хорошо запоминаются: изящная библиотека Цельса с потрясающей ажурной резьбой по камню (II в. до н.э.), арка Августа (30-40 г. до н.э.), Одеон (150 г. н.э.) – малый театр на 1 500 зрителей, где в том числе заседал и городской сенат, Нимфей – павильон с фонтаном, Геракловы ворота, улица Куретов и Мраморная улица, гимнасий Ведия (II в. до н.э.), прелестный храм Адриана (130 г.) с тончайшей резьбой и изящной аркой, Агора, великолепный огромный театр на 24 тысячи зрителей, встроенный в склон холма.

По легенде, в этой местности жили амазонки, потом – племена карийцев и лелегов, между XVI-XI вв. до н.э. ионийцы основали здесь колонию, а в VII в. до н.э. здесь появились греки.

Эфес неоднократно становился добычей различных завоевателей – то лидийского царя Креза, то персидского царя Кира. Персов прогнал Александр Македонский, а после его смерти Эфес достался одному из военачальников Александра - Лисимаху, который решил перенести город поближе к морю из-за свирепствовавших в Эфесе болезней, потому что море стало отступать и вокруг города возникали болота. Новый город назвали Арсиноя, но народу это не понравилось, он восстал и вернул Эфес на место. Но расцвет Эфеса пришелся на период Римской империи, когда город стал резиденцией римского наместника и главным городом провинции Азия. Тогда это был второй по величине после Александрии город на Востоке, население Эфеса составляло более 250 тыс. чел. С появлением христианства Эфес стал ареной драматических событий – апостол Павел основал здесь первую христианскую общину, но, по словам Шенола, среди эфессцев был так силен культ Артемиды, что они прогнали апостола, побив и чуть не убив его. Вот тут Шенольчик перегнул палку: в главе 19 Деяний Апостолов этот эпизод описан совсем по-другому. Один серебряных дел мастер именем Димитрий, который зарабатывал себе хлеб насущный изготовлением копий храма Артемиды, усмотрел в проповедях Апостола Павла и его сторонников угрозу своему ремеслу: ну в самом деле, кто будет покупать изображения языческого храма, если уверуют в Христа? И Димитрий собрал себе подобных, кормящихся от Артемиды, и агрессивно настроенная толпа повалила к театру, захватив по дороге двух христиан. Святой Павел хотел выйти к народу, но ученики отговорили его, опасаясь за его безопасность. К толпе вышел местный блюститель порядка, который оказался на редкость рассудительным человеком, потому что сказал следующее: христиане никого не убили, храм Артемиды не разграбили, и если у вас есть претензии к христианам, обращайтесь в суд, и пусть все будет решено по закону. И толпа разошлась.

А вот кто на самом деле не избежал побоев разъяренной толпы, так это пророк Мухаммед: когда его изгнали из Мекки и он начал проповедовать ислам в городе Таифе, то на его речи один из слушателей ответил: "Если бы Бог захотел нас обратить к Себе, Он, конечно, выбрал бы не тебя для этого дела", после чего толпа перешла от слов к действиям. Мухаммеду вместе с приемным сыном Зейдом пришлось бежать от побоев и спасло их только то, что над земляками сжалились двое братьев из Мекки, Отба и Шейба, в чьем саду и спрятались беглецы. Но этого Шенол не вспомнил.

А христианская община в Эфесе тем не менее разрослась и ко времени императора Траяна (97-117 гг.) считалась одной из главных наравне с общиной в Риме и Антиохии. Апостол Павел напишет отсюда свои послания к Коринфянам, и именно сюда, согласно церковному преданию, апостол Иоанн привез Деву Марию после распятия Иисуса. Во времена Византийской империи с середины VII столетия Эфес стал главным городом новой административной единицы – фема (своебразное крестьянски-военное образование, где костяк армии составляли крестьяне-стратиоты, получавшие от государства землю на условии несения воинской службы).

В XI в. Эфес завоевали сельджуки, правда, в 1097 г. византийский император Алексей I Комнин отвоевал город обратно, но впоследствии он несколько раз был разграблен монголами. При Османах Эфес был полностью забыт и заброшен.

Шенол заливался об Эфесе соловьем, душа археолога пела на милых сердцу раскопках, забывая на время о религиозном антагонизме. Хотя под конец он не повел нас к руинам храма Девы Марии, а просто показал, как туда дойти самим. И это вопреки тому, что мусульмане очень ценят нашу Деву Марию, ей даже посвящена XI сура Корана: "прославляй Марию в Коране, прославляй день, когда она удалилась от семейства своего к Востоку".

В этом соборе в 431 г. третий Вселенский Собор провозгласил Деву Марию Богоматерью, место это в самом деле достойно посещения и, главное, реставрации. Сейчас там практически одни руины, посреди которых несколько странно смотрится новая мраморная купель в виде огромной круглой чаши.

Зато по пути в отель Шенол завез нас в кожаный центр "Олимпия", где мы провели как минимум полтора часа. Товарец там, надо признаться, не ахти, а вот цены – аж смешно: курточка явно кустарного пошива, с неровными швами и, мягко говоря, не из лучшей кожи, стоила там 500-600 евро. Впрочем, кто-то из группы что-то прикупил, а я, дабы хоть чем-то заняться, перемерила половину ассортимента.

К ужину добрались наконец до отеля Sozer 3* в курортном городке Кушадасы. Отель вполне приличный, все по стандартному набору (ТV, кондиционер) плюс полы с подогревом, но если быть честной, на одну ночь он сгодится, а вот провести в нем неделю отпуска я бы не хотела, уж очень он безликий. За ужином нас ждал сюрприз в виде супчика, такого супчика я еще никогда не едала: подхожу к кормилке и спрашиваю у поваренка, мол, хлопец, скажи, что за супчик? А он замялся как-то и пробормотал что-то невнятное, супчик, говорит, и все тут. Ну, думаю, надо испробовать, тем более что обед у нас в тот день был слабенький – по дороге не оказалось приличных едален, и Шенол остановил автобус возле некоей бутербродной, где шустрые турки зажимали меж двумя булками невкусную колбасу подозрительно-красного цвета и грели под прессом. Стоило удовольствие 3 лиры плюс свежеотжатый апельсиновый сок 3,5 лиры, и это был самый невкусный и самый скудный обед за всю поездку, потому как колбасу я в принципе не потребляю, а эта была на редкость пакостная на вкус.

Итак, налил мне хлопец-поваренок в плошку нечто непрозрачное с кусочками чего-то, и каково же было мое изумление, когда кусочки оказались… вареной колбасой, а непрозрачное – забеленным крахмалом бульончиком, по всей видимости из кубика. Представляете себе такую еду на отдыхе у моря? Впрочем, остальное было как всегда – салатики, рагу из говядины, рис, сладости. После ужина мы по наводке Шенола немного погуляли по прогулочной улице и потом рухнули спать без задних ног.

День седьмой, 8 января

Утром нас ждал ранний подъем и отъезд в Эфес, где предстояло осмотреть храм Артемиды и Дом Девы Марии, которые мы не успели посетить вчера. От храма Артемиды осталась одинокая, но величественная колонна, кучка камней вокруг и небольшой живописный пруд с лебедями поодаль. К стыду своему, я не знала, что Герострат сжег не тот храм, который был признан одним из чудес света, а предыдущий. Всего же на этом месте с VII в. до н.э. сменили друг друга три храма, первый был посвящен фригийской богине плодородия, второй был построен Крезом в VII в. до н.э. в честь Артемиды и в 356 г. до н.э. сожжен Геростратом, а третий, построенный на его месте, считался чудом света. На его постройку подкинул деньжат сам Александр Македонский, видимо, желая сгладить слухи, что Герострат-де поджег храм специально в год рождения Александра.

В 263 г. Эфес захватили и разграбили готы, не избежал печальной участи и чудесный храм, а c IV века храм стали растаскивать по камешку на различные хозяйственные постройки, ибо в глазах ромеев он больше не представлял никакого интереса. Кстати, шесть колонн из храма Артемиды находятся сейчас в Святой Софии, а некоторые колонны из Эфеса украшают теперь Водохранилище Йеребатан в Стамбуле

Мы обснимали эту единственную оставшуюся в живых колонну со всех сторон, особенно удачным оказался снимок колонны на фоне византийской крепости и базилики Святого Иоанна, построенной на том месте, где он был похоронен. Такое живое свидетельство смешения эпох, историй и культур. К сожалению, посещение места захоронения одного из четырех апостолов, а также легендарной пещеры Семи спящих, в программу нашей поездки не входило, а очень жаль.

Зато мы увидели домик Девы Марии, где она жила после того, как Христос был распят и на кресте завещал Иоанну стать для нее сыном. Иоанн перевез Марию под Эфес, где они и поселились в одной из христианских общин в горах. Надо сказать, что уже по дороге, петляющей между гор, начинаешь ощущать какую-то благостность этих мест, где нетронутость природы сочетается с разлитыми в воздухе добрыми и грустными проявлениями человеческих душ, ушедших и живущих, молившихся и молящихся. Сам домик очень небольшой, восстановленный, чистенький и аккуратный, похож на часовеньку. Вокруг – тишина, птички поют, солнышко светит, на душе – покой и отдых, словно достиг цели пути и успокоился. Содержат домик французские монахи, мы видели одного, в коричневом длинном одеянии с капюшоном, если не ошибаюсь, это францисканцы. Дом Девы Марии был обнаружен во время экспедиции, организованной в 1891 году по настоянию одной французской монахини из Измира, которой попалась на глаза любопытная книга, опубликованная в 1842 году. Это было описание видений некоей Анны Катерины Эмерих, крестьянки из Германии, которой явились Дева Мария и Апостол Иоанн на Соловьиной горе, что находится недалеко от Эфеса. Сама Эмерих, естественно, никогда там не была, но описала это место довольно точно – уединенный домик в горах, с высоты которых видно море. Экспедиция 1891 года действительно обнаружила это место, которое оказалось в точности таким, каким его увидела Эмерих, и остатки нескольких построек времен Иоанна и Девы Марии - небольшой византийской церкви, построенной в XIII веке на фундаменте другого здания, относящегося к I веку, а также мраморные плиты с остатками угля, по всей видимости, очаг, тоже I века. Саму могилу Девы Марии не обнаружили, хотя Эмерих указала ее расположение где-то в пятистах метрах от домика. Но чье-то захоронение недалеко от домика все же нашли, тоже относящееся к I веку, а также источники, о которых местные жители знали давно и считали чудодейственными. Домик отреставрировали, в VII веке Дом Девы Марии признан Ватиканом как святыня, а вот православная церковь этого пока не признает.

Чуть ниже домика находятся три тех самых чудодейственных источника, мы заранее запаслись пустыми бутылками, поэтому набрали воды из каждого. Здесь же народ загадывает желания и прикрепляет к стене записочки и ленточки – сущее язычество, но и мы не удержались от искушения.

Отдохнув душой в этом островке мира и гармонии, в 10:40 мы снова пустились в путь – на сей раз в Измир, но, к сожалению, исторический центр города оказался разрыт из-за каких-то ремонтных работ, поэтому Шенол высадил нас на набережной у главной пешеходной улицы, где мы и погуляли часок. Светило солнце, с моря дул нехилый свежий ветер, улочка оказалась очень живописной, хоть и бесполезной с точки зрения исторических памятников. А вот что поведал Шенол про Измир: греки-оккупанты сожгли наш Измир дотла, когда оккупировали нашу территорию в 1919 году и были сметены доблестными турецкими войсками. Этим рассказ об Измире и был ограничен.

На самом деле история этого города гораздо интереснее и драматичнее. Первые поселения в этом месте ученые относят к тому же периоду, что и "первую" Трою – т.е. 3-му тысячелетию до н.э., причем относятся эти поселения явно к хеттской цивилизации. В холмах над Смирной были найдены хеттские скальные скульптуры нимфы Ниобеи и египетского царя Сесостриса, описанные еще Геродотом. В X веке до н.э. здесь уже существовали эллинистические поселения, по легенде, именно в Смирне жил Гомер. В VII веке до н.э. город захватили и разрушили лидийцы, а заново Смирну отстроили по приказу Александра Македонского. Потом город вошел в состав Пергамского царства, вместе с которым и перешел к римлянам. С VII века н.э. Смирна не раз подвергалась набегам арабов, в XI веке город пал под ударом турок-сельджуков, у которых его отвоевал с помощью крестоносцев в 1097 г. император Алексей Комнин. Правда, потом Смирну снова взяли сельджуки, но в 1344 году их прогнали родосские рыцари-госпитальеры (впоследствии их стали называть мальтийскими рыцарями) и удерживали вплоть до 1402 года, когда им пришлось покинуть Эгейское побережье (в том числе и крепость Бодрум, построенную на месте древнего Галикарнаса) под натиском войск Тимура. В XV веке Смирну завоевали османы. В начале ХХ века город снова стал театром военных действий, на сей раз 1-й мировой войны. Напомню, что Османская империя выступала тогда в союзе с Германией и потерпела поражение. В 1918 году было заключено Мудросское перемирие, по условиям которого страны-победительницы приступили к дележу территории "дряхлой Турции" (по словам Черчилля). Английский военный флот разместился в Черноморских проливах, фактически взяв под контроль Стамбул, Греция заняла Восточную Фракию и по решению "Большой четверки" (Великобритания, Франция, Италия, США) греческие войска в мае 1919 года высадились в Измире.

В это время состоялась Парижская мирная конференция 1919-20 гг., на которой страны-победительницы начали разработку проекта договора с правительством султана Мехмеда VI, пытавшегося сохранить власть взамен территорий.

И тут на сцену снова вступает Мустафа Кемаль, которого послали в Анатолию для подавления беспорядков, но вместо этого уже в июне 1919 г. в городе Амасья он выступил с программной речью, в которой главными врагами Турции были названы греки и антинародная политика султана Мехмеда VI. А когда в апреле 1920 г. войска Антанты оккупировали Стамбул, Мустафа Кемаль создает в Анкаре новый парламент - Великое национальное собрание Турции, и сам становится председателем парламента и нового правительства. Султан Мехмеда VI объявляет против сепаратистов "священную войну" и заочно приговаривает Кемаля к казни.

Между тем султан Мехмед VI в августе 1920 года подписал Севрский договор с победившими в первой мировой войне союзными государствами, согласно которому закреплялись фактически сложившиеся к тому моменту границы Османской империи: так, Турция отказывалась от верховной власти над Фракией, от островов в Эгейском море и Кипра, а Египет, Палестина, Сирия и Месопотамия (Ирак) передавались Лигой Наций под мандаты Великобритании и Франции. Измир с окрестностями отходил под управление Греции, которой предоставлялось право аннексировать этот район, если за это выскажется большинство населения (а большинство населения было греческим).

Кстати, в одном из залов музея Ататюрка в Анкаре висит крайне любопытная карта Турции, на которой изображены ее границы до первой мировой войны и после предполагаемого раздела территории союзниками по условиям Севрского договора. К России вновь отходили земли, которые c 1878 года были в составе Российской империи по условиям Сан-Стефанского мирного договора, закрепившего итоги русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг. (в том числе Карс и Ардаган), к Греции – Эгейское побережье, а на довольно большой территории вокруг озера Ван, частично в границах когда-то располагавшегося здесь древнеармянского государства Великая Армения, создавалось новое армянское государство под протекторатом США. Собственно Турции была оставлена территория в центре Малой Азии вокруг Анкары.

После подписания Севрского договора большинство населения Турции отвернулось от султана и перешло на сторону Мустафы Кемаля. В 1920-21 гг. между греческой армией, выступившей из Измира, и войсками Великого национального собрания Турции, которыми командовал сам Кемаль, происходит несколько сражений, в результате которых к лету 1921 г. греки дошли почти до Анкары, но были остановлены у реки Сакарья (сражение длилось 22 дня!). Грекам пришлось отступать через Измир, и город был сожжен – причем греческие источники утверждают, что это сделали турки, чтобы вынудить греческое население города покинуть страну вместе с греческой армией, а турецкие - обвиняют в этом греков, которые не хотели оставлять город туркам в целости и сохранности. Вообще, греки считают войну 1919-1922 гг. освободительной, а свое поражение именуют не иначе как "малоазиатской катастрофой", потому что эти земли стали греческими с 1000 г. до н.э. и значительную часть населения составляли греки, а турки считали греков оккупантами, ибо владели этой землей частично с 1330 года, когда их завоевал турецкий султан Урхан, и окончательно – с 1540 г., когда пали последние владения Венеции на Эгейском море.

Между прочим, большевики встали в этом вопросе не на сторону православных греков, а на сторону мусульманской Турции, помогая Ататюрку и вооружением, и деньгами, и политическими шагами. В марте 1921 г. между новым, но пока не признанным международным сообществом правительством Турции, и РСФСР был подписан договор "О дружбе и братстве", а в октябре – Карсский договор, по которым районы Карса, Ардагана и Артвина отходили к Турции, а Батуми - к Грузии. Вот так древний символ Армении гора Арарат осталась на территории Турции, вместе с Карсом и с Эрзурумом, поход в который был описан еще Александром Сергеевичем Пушкиным. Напомню, что Карс был в составе России 40 лет и в 1918 году его сдали туркам без боя, а Эрзурум несколько раз был взят русскими войсками во время русско-турецких войн. О том, сколь мудры и дальновидны были большевики, показал недавний кризис в Аджарии, во время которого посол Турции в Азербайджане сделал заявление, что Турция по условиям Карсского договора до сих пор имеет право вмешательства в ситуацию в Аджарии.

В 1922 г. в Лозанне был заключен договор, оформивший де-юре распад Османской империи и установивший территорию Турции в её современных границах. Фактически союзники признали правительство Кемаля Ататюрка и подтвердили право Турции на Измир, Киликию, Карс и Ардаган.

Войска Антанты были выведены из Стамбула, а через год Турция официально была провозглашена республикой со столицей в Анкаре, тогда же произошел так называемый "обмен населением": греки со средиземноморского побережья Турции переселились в Грецию, а турки из Греции перебрались в Турцию.

Но вернемся к нашему путешествию: через полтора часа нас ждал обед в Лаканте, я давно ждала, когда же нас завезут в это доблестное заведение, знакомое по прошлой поездке в Стамбул. Лаканта – это сеть национальных едален по всей стране - своеобразный ответ турок МакДоналдсу, и ответ, надо признаться, достойный и убийственный для американской еды. Лично я "маковую" еду не признаю категорически, она у меня упорно ассоциируется с кошачьим кормом (ну не знаю почему, ассоциируется – и все тут!), и турки, кстати, тоже ее не очень жалуют. В Лаканте система самообслуживания – идешь с подносиком вдоль лотков с кушаньями и выбираешь, что хочешь – фаршированные помидоры, овощные рагу, салатики, сладкое. Из прошлой поездки я привезла один очень симпатичный "лакантовский" рецепт, который повторила дома с большим успехом: сначала жарится баранья рубленая котлетка (невысокая и без хлеба-яйца-молока), потом готовится картофельное пюре и взбивается с молоком-маслом, в пюре добавляются отварные овощи (горошек-фасоль-морковка), потом пюре наваливется высокой горкой на котлетку, сверху засыпается тертым сыром и слегка запекается в духовке. Мурр-р-р!

В этот раз в Лаканте таких разносолов не предлагали, но было много овощных блюд, салатов, фруктов-сладостей и одно-единственное мясное – трубочки с каким-то зеленым овощем, не очень вкусные. Зато на редкость вкусны оказались сырные трубочки, рекомендую как с основными блюдами, так и с фруктами. Обед на двоих с чаем и турецким кофе обошелся в 19,5 лир.

В 13:20 мы прибыли в Пергам, который оставил, наверное, одно из самых сильных впечатлений за всю поездку. Остатки некогда величественного города из белого мрамора и гранита, раскинувшегося на холме высотой более 330 метров над живописной долиной, окаймленной невысокими горами. Ветер дул страшенный и такой холодный, что приходилось прятать руки в карманы. Правда, Шенол успокоил нас, сказав, что это еще так себе ветерок – однажды их группе пришлось держаться за руки, чтобы не сдуло.

Пергам был основан в XII в. до н.э. и считался одним из крупных центров культуры Древней Греции, прежде всего благодаря библиотеке, второй после Александрийской по числу книг (200 тысяч), и медицинской школе. Марк Антоний подарил пергамскую библиотеку Клеопатре, и бесценные рукописи погибли во время пожара в Александрии.

История Пергама знает много драматических событий, совсем как в латиноамериканских сериалах – сокровища, отравления, борьба за наследство, незаконные дети. Расцвет царства пришелся на правление династии Атталидов, основателем которой был Филетер (правил в 283-263 до н. э.). В молодости он служил у Александра Македонского, а после смерти полководца и дележа империи между его военачальниками примкнул к Лисимаху, которому от "наследства" Александра досталась Малая Азия и казна в 9000 талантов в Пергамском акрополе, охрану которой он и доверил Филетеру. Наивный! Филитер восстал против Лисимаха, захватил и Пергам, и казну и основал новую династию пергамских царей Атталидов, которые правили 150 лет. Лисимах пытался отвоевать денежки, но хитрый Филетер обратился за помощью к другому военачальнику Александра - Селевку I Никатору, и сообща они завалили Лисимаха в битве при Курупедие. Внук Филитера Эвмен I объявил свое царство независимым, после чего последовал небывалый расцвет культуры, науки и искусства.

Последний пергамский царь Аттал III Филометором умер в 133 г. до н.э. в тридцатилетнем возрасте, не оставив прямых наследников, а так как римляне в это время "оформляли" свою новую провинцию Азия и самостоятельное пергамское царство явно не вписывалось в их планы, то они тут же заявили о наличии завещания, по которому Аттал III завещал свое царство Риму. Завещание, правда, так и не было обнародовано, и тогда побочный брат Аттала III Аристоник, внебрачный сын царя Евмена II, тут же организовал антиримское восстание свободных, рабов и наемников, которое, по словам Шенола, можно считать первым в истории восстанием рабов, а восстание Спартака в таком случае будет вторым. Римляне, естественно, победили, Аристоника взяли в плен и казнили, а Пергамское царство включили в состав новой провинции Азии.

Между прочим, Аттал III был очень любопытной личностью – получил хорошее образование, увлекался скульптурой, медициной и фармакологией, написал несколько трудов по виноградарству и оливководству, в собственном саду разводил ядовитые растения, изобрел мазь для лечения кожных болезней - "Атталово белило"...

RSS Обсудить