Путешествие в Израиль

RSS Обсудить

19 марта 2004 года. Зал вылета аэропорта Домодедово

Если предположить, что заграница начинается здесь, после прохода через таможенный и паспортный контроль, то можно начинать грустить. В магазине Duty Free шокирующие цены:

- сигареты Malboro 20$/блок,
- вода Фанта 0,33 л 1$/банка,
- cок Nicj 0.2л 1$/упаковка,
- шоколад "Русский" 2$/плитка,
- фотопленка "Kodak" 200/36 4$/штука.

Особенные дураки покупают сок в соседнем буфете за 70 рублей за пачку.

Очень интересно, от чего этот магазин "свободен"?

При прохождении всех контролей ни один служащий не поздоровался, даже в ответ на мое приветствие.

Сдерот

В полете видели под собой и наши земли (если нашей считать Украину) и не нашу. Пролетели над Черным морем. Появившийся берег гористый, со снежными вершинами назвали между собой Турцией. Земля среди гор была в красноватых пятнах. Когда полетели после Турции над Средиземным морем, то я понял, почему Черное море так называют. Средиземное море у берегов нежного бирюзового цвета, а в глубине ярко-синего, как чистое небо. А Черное море – темное. Пролетали над островом в Средиземном море, кто-то сказал, что летим над Кипром. С высоты были видны оба его берега, то есть весь остров виден с края до края. Берега изрезаны небольшими бухточками.

Что интересно, в полете не сообщали параметров полета (высота и температура за бортом). А может я прослушал.

В самолете не скучали. Было праздничное настроение. Пили сок, получили свежие газеты, смотрели в иллюминатор вниз, обедали. Накормили нас по-настоящему: и салат, и холодная закуска, и рыба с картошкой, булочка, сыр, масло, кофе и пирог. Наша соседка устала от нашего нависания над нею (она сидела у иллюминатора, и мы заглядывали через нее) и уступила свое место.

В полете я себя чувствовал нормально. Но у меня не было никакого волнения, когда я летал лет десять назад. А сегодня волновался, когда самолет дрожал в воздухе или проваливался в "яму". С чем это связано – с возрастом или с известиями о катастрофах – бог его знает. Но я с беспокойством смотрел на потряхивающиеся крылья.

Спускались над Тель-Авивом. Зеленые поля, большие здания, пальмы. Приземлились, пассажиры зааплодировали пилотам. Подошли к контрольному окошку. Как мог объяснился на английском с девушкой, которая и поздоровалась и улыбалась. Потом получили багаж и вошли в полупустой зал. Это и вся проверка? Оказывается, все мы уже прошли.

Нас встречали. Татьяна Борисовна, наша бабушка теща и мама, Яков, ее гражданский муж, друг Якова Абрам и сын Ави (сокращение от Абрам). Прошли к машинам. Я сел с Ави и Яковом. Взял очки, смотрел по сторонам в дороге. Видел множество незнакомых деревьев, поражающих разнообразием крон, стволов и листьев. Пальмы, кактусы. Ави сказал, что плоды плосколистных (листья, как уши у Чебурашки) кактусов опунций съедобны, очень колючие и созревают в августе. Видел поля пшеницы, именно поля бескрайние. Пшеница невысокая, по пояс, низкая, у нас такая бывает в июне. Про эвкалипты вдоль дороги Ави сказал, что их завезли из Австралии.

Заметил, что Израиль не сильно отличается от России какие-то заброшенные здания в сельских районах, свалки металлических деталей от машин и тракторов. Мусор на улицах.

У военной базы стоял на постаменте танк.

По улице шел человек в черном костюме в кипе, с бородой – хасид.

Военный с автоматом за спиной толкал заглохший автомобиль.

Оказывается и здесь есть деревья, которые скидывают на зиму листья, - это какие-то орехи.

У Якова квартира на первом этаже трехэтажного дома. Десять лет назад решили землю у дома отдавать в пользование жителям первого этажа, и у него огорожен дворик. Совсем небольшой, с разными цветами, растущими в почве, больше похожей на желтый песок: герань, китайская роза-гибискус, алоэ.

Сначала, оказавшись в закрытом огороженном дворике, казалось, что мы приехали на дачу, причем на дворе ранняя осень: сентябрь. 17 градусов тепла. Не верится, что мы далеко от дома.

А когда пошли прогуляться по улицам – меня охватил ужас. Я был уверен, что Израиль образцовая страна западного типа. Но, походив по Сдероту, увидев старые поношенные машины, мусор вдоль тротуаров, поломанные детские площадки, переполненные контейнеры с мусором, плохо одетых людей, машины, несущиеся не притормаживая по переходам с "зеброй", - я растерялся.

Яков ругает всех черно…, арабов и наших выходцев с Кавказа и Средней Азии. Мечтает о том, чтобы полиции разрешили нарушителей бить дубинками. "Если бы не эти наши двоюродные братья, - говорит Яков про палестинцев, - у нас бы была здесь вторая Швейцария". Короче, хочется обратно домой, в Россию. Самодостаточную, великую страну. В которой есть народ, а не клочки, есть своя культура.

По дороге сегодня я не увидел ни одного культового сооружения или знака.

У домов в Сдероте какие-то краны. Это счетчики воды.

21 марта. Воскресенье. Сдерот.

Ничего не написал. Обсуждали план нашего отдыха. С севера ли страны начать или с юга?

22 марта. Понедельник.

Пишу "март", а на дворе или май или сентябрь.

В субботу были в Ашкелоне на Средиземном море. Приехали на пляж – ну не Дивноморское ли, на Черном море?! Обшарпанные стены при входе на пляж, мусор.

Море другое, бирюзовое. Напротив пляжа два каменных острова из камней, наверное, для успокоения волн. Вода не теплая, такая как в нежаркое наше лето. Я пробовал воду – пересоленный бульон.

...Сегодня видел, как кушал Яков. Разрезанное без косточки авокадо, туда выдавили лимон. И он ел чайной ложкой, как едят яйцо всмятку, нахваливая.

Утром на куст чайной розы, что растет во дворике у забора, прилетает маленькая птичка с загнутым клювиком и пьет нектар из цветов, во множестве облепивших деревце. Воробьи эту птичку не любят и гоняют.

Ездили вчера в Ашкелон. Древний город, как говорилинам. Но опять, как и в Сдероте, грязь на улицах, мусор, трещины на асфальте. "Это наш Арбат", – вела нас Татьяна Борисовна. Но этот "Арбат" похож на наш московский десятилетней давности – лавочки, ларьки, дешевые вывески. Ничего не удивляет и не поражает. В дорогом фруктовом магазине, где все на 50% дороже, чем на рынке, у кассы компьютер – ну и что? Ассортимент не больше, чем в нашем супермаркете.

За три дня мы не увидели ни одного памятника – ни культуры, ни истории.

Если бы я не знал, что Израиль развитая страна западного типа, я бы сделал вывод из того, что увидел: мы в стране бедной и не развитой. (Признаюсь, я ошибался и горячился с выводами).

Останавливались у зарослей мимозы. Поражают размеры ее цветов-нариков – крупные, размером с черешню. Подходили к зарослям кактусов. Звучит романтично, но выглядит прозаично. Заросли пыльных кактусов выглядят так же, как у нас заросли крапивы.

"У нас здесь начинается пустыня Негев". – говорит Татьяна Борисовна. Зелень, которая теперь есть, пожухнет без полива.

"А бутерброды здесь едят?" - спрашиваю я у Якова.
- Нет. На утро я пью чашечку кофе. И Питу, а внутрь колбасу.
Ха-ха-ха.

Ванино впечатление. Его радует, что он увидел много русских машин. Так же, как у нас, есть ломанные детские площадки, проявление хулиганства.

Верино впечатление. Ее удивило, что нынешняя встреча с Израилем отличается от первой.

Сейчас Вера увидела двух небольших ящерок, бегающих по вертикальной стене дома. Одна, прячась от нас, забежала в ведро и попалась. Мы сдетьми ее разглядывали. Когда я взял ящерку в руки, она цапнула меня за палец своими зубками.

...Приехали из Ашкелона. Утром поймали такси и поехали в парк раскопок В Ашкелон. Такси подъехало к шлагбауму, тетя сказала: по 22 шекеля за вход (или въезд). Татьяна Борисовна завозмущалась и сказала, чтоб водитель ехал к пляжу. Тот за километр взял еще 10 шекелей сверх договоренных 60-ти.

По дороге мы видели полицейских проверяющих машины. Они положили на дорогу шипы, устроив "петлю". Треллер вез платфому с танком. Утром Яков с радостью сообщил о сегодняшнем празднике. Убили какого-то важного палестинца, шейха Ясида.

Мы старым путем вышли на пляж. Прошли по песку до лестницы, поднимающейся от берега вверх. Решили до парка искупаться. Сегодня заметно теплее, чем в прошлый раз. Я не был уверен, что буду купаться, и Вера надела мне на мизинец свое кольцо, чтоб не потерять его в воде.

Море пенилось и валами набегало на берег. Цвет морской волны, как называли мы в школе одну из акварельных красок, сине-зеленый – я здесь его увидел, пожалуй, впервые. Вода прохладная. Забежал и выбежал. Вера и Ваня купались. Я их фотографировал. В небе непрестанно слышался шум военных самолетов.

Когда Вера спросила про кольцо, я не понял, о чем она говорит. Кольца как не бывало. Золотое кольцо! Это тебе не монетку в море бросить.

Татьяна Борисовна посоветовала нам пройти по берегу, на прибрежных скалах сохранились руины древнего порта Ашкелон. Мы шли по песку и видели множество фрагментов стен, по которым трудно было составить представление о былых строениях. Они сложены из камней, скрепленных раствором, густосодержащем мелкие камушки и ракушки. Вера подбирала интересные камешки и ракушки. Попался и сухой панцирь краба. На берегу валялись и, что интересно, торчали из берегу горизонтально каменные колонны. Услышали запах водорослей, росших на камнях, обрызганных водой. Среди камней плавала деревянная складская паллета. На ней Вера нашла каких-то моллюсков створчатых, размером в сантиметр, прикрепленных к дереву белесоватой ножкой, с другой стороны раковины был выпущен веерок черных волосков. Вернулись к деревянному навесу, где ждала нас Татьяна Борисовна. Перекусили по-израильски: сухое печенье и грейпфрут. Поднялись в парк. Высыхающая трава, пальмы, разные деревья. Разбросанные по парку каменные фрагменты, связанные с человеческой деятельностью. По-русски перегороженная дорога мусором из веток деревьев. Разрушенный театр из металлоконструкций с обвисшими тряпками. Кошки запуганные и слабо понимающие "кис-кис".

- Как трудно себя представить под пальмой в России. И как это обыденно здесь. На них практически не обращаешь внимания, - размышлял я.

- А вот здесь – водяная мельница, - показала на деревянное колесо Татьяна Борисовна. На самом деле это был колодец. Колесо вращалось, на нем висит цепь из металлических палочек, на которых закреплены деревянные ящички. Ящички опускались-поднимались, доставляя на поверхность воду, та выливалась и стекала по желобу в камне в каменную же ванну. Осталось непонятным, кто крутил колесо? Площадка, на которой расположено колесо, небольшая, там не развернуться и ослу. А колесо с цепью должно быть тяжелым.

Выше по склону располагалась крепость, то есть ее остатки, а под нею остатки церкви с четырьмя колоннами. Мы поднялись на крепостной вал. Оттуда открывался превосходный вид на море с одной стороны и на Ашкелон с белыми виллами по черепичной крышей с другой.

В городе мы зашли в ларек (по-нашему), купили булочек, которые похожи на белый хлеб (чуть слаще). Обменял доллары у какого-то еврея у торгового центра. Он сначала отсчитал свои шекели и дал мне, а потом отсчитал доллары и передал ему доллары я. Уехали на первом же такси, несмотря на то, что Татьяна Борисовна говорила о специальной стоянке такси.

Вернувшись и подходя к дому, встретили друга Якова Абрама.

- У нас праздник. Мы убили шейха.
- А что будет, - засомневалась Татьяна Борисовна.
- хуже не будет, - ответил Абрам, - я гарантирую.

Яков опять начал рассказывать, какие это звери – палестинцы. "У нас боевая готовность, могут вызвать". У Якова есть пистолет, который постоянно у него с собой.

24 марта. Среда. Сдерот.

Вчера мы с Верой ездили на экскурсию по Иерусалиму.

Н а остановке стояла девушка лет 18-19, держала огромную, ростом с нее винтовку. Я ужаснулся, вспомнив свою службу, как я конвоировал заключенных с гауптвахты. "Не отнимут, - отрицает мое подозрение Яков, - ее научили, куда ударить и как ударить". Рассказал о случае, как хотели такую девчонку затащить в машину, а она всех взяла в плен.

25 марта. Четверг. Эйлат.

У меня остаются неописанными три дня.

Позавчера мы с Верой ездили в город Иерусалим. Путевку нам купила Татьяна Борисовна, не говоря о теме экскурсии:

- Это сюрприз, причем задешево, 30 шекелей за человека.

Утром 23 марта Яков довез нас с Верой (дети остались с бабушкой) до установленного места в Ашкелоне. Вовремя подъехал автобус. После посадки мы ездили крутили по городу, собирая людей. Удивляло, почему в таком небольшом городе нельзя собраться всем в одном месте.

Из Ашкелона заезжали в Ашдод за экскурсоводом. Очень образованный человек, он отвечал на все вопросы, глубоко вдаваясь в суть; несколько горячился, как горячатся кавказцы. Он выходец из Баку. По пути в Иерусалим он рассказывал об истории еврейского народа, как и все, новейшую историю как историю праведных побед.

Посетили католические церкви и монастыри. Как же они непохожи на наши церкви. Территория нашего любого монастыря утопает в цветах, когда католический монастырь в предместьях Иерусалима почти без цветов. Пальмы, кусты, деревья. Апельсиновые деревья с оранжевыми плодами.

В пригороде Иерусалима зашли в арабскую мечеть. Сняли обувь, внутри скромно, с микрофоном у арки в стене, указывающей то ли на Мекку, то ли на Медину.

Город Иерусалим раскинулся по горам невысокими каменными домами. Дороги его порою бегут над пропастью, с которой видна далеко внизу эта же дорога.

Старый город – за высокими крепостными стенами. По нему ездят автомобили, будто по обычным улицам. Даже люди в нем живут. Это также неожиданно, как если бы в Кремле в квартирах жили бы люди. Подходили торговцы открытками, ниточками от сглаза, дети просили милостыню.

Как-то вдруг открылся вид на Купол скалы за Стеной Плача. На склоне горы на той стороне – рядами камни, самое дорогое кладбище. Стена Плача разделена на мужскую и женскую части. В ящике лежат картонные кипы для тех, у кого нет никаких. Я не хотел себя ломать, чтоб одевать чужеродный символ. Несколько пар женихов и невест мы тут встретили. Наверное. Это такая традиция.

Накатила темнота. Выходили из старого города, поднимаясь по крепостной стене. Я сделал фотографии панорамы вечернего Иерусалима.

Когда ехали днем по Иерусалиму, я заметил встающего с коврика рабочего на стройплощадке, верно, мусульманин молился. А на обратном пути у обочины группа хасидов, взявшись за руки, кружилась хороводом. Яков не смог объяснить этого танца, назвав по своему обычаю их "святыми варфаламеями".

Кошки в Израиле замученные и грязные, выглядят диковато. А собаки доброжелательные, две здоровые псины подходили ко мне и терлись носами.

В Ашкелоне всех опять развезли. Я боялся пропустить место, где нам надо было выходить. Но организатор экскурсии, Света, очень доброжелательно позаботилась о нас. Мы вышли с нею у театра, "театрон" на иврите. Говорили минут двадцать об Израиле, она спросила нас, как спрашивали многие, почему мы не переселяемся в Израиль. Света уехала из СССР в начале 70-х, в поисках своей Родины. У нее родители были верующие и в Ленинграде, откуда она родом, их недолюбливали. Она тогда чуть ли не угнала самолет. Говорит об алие (выходцах из СССР 90-х годов) как о выскочках, которые не знают страну и лезут в политику.

Мы остались ждать Якова. Вера волновалась, прошло минут двадцать лишних.

Не написал. Часа три в этот день мы провели в телестудии русскоязычного канала. Участвовали в съемках программы "Здесь и там", хлопая по команде администратора группе "Доктор Ватсон". Обстановка на студии бедненькая, кресла и диваны в холле годятся для дачи. Ведущий и администратор – хохлы натуральные, и по внешности, и по разговору, и по манерам. Кто смог в человеке с кислой ухмылкой на одну сторону углядеть заводного ведущего?!

Вообще, впечатление от этого канала: это несостоятельная попытка создавать вклад в русскую культуру. Какие могут быть барды или юмористы без Родины. Приехал жить в Израиль – вливайся в его культуру. Выдающиеся евреи делали вклад в культуры стран их возросших - воспитавших. Конкуренция в великих странах среди поэтов, например, такова, что в столетия появляются гении. В тесном кружке гениев не вырастишь, там им будут аплодировать от неимения других за что угодно. Что-либо русское в смысле культуры уйдет через поколение после последней, значительной волны эмиграции.

Кстати, я увидел, что в Израиле без иврита далеко не уедешь. Не часто и совсем не везде приходится общаться с русскими служащими в магазинах, такси и т.п. Не умеешь объясниться и теряешься, не зная, как поступить. "Русских много" - не в том смысле, что можно пользоваться русским языком, а в том смысле, что всегда рядом окажется русский. Но мне было неловко просить помощи, признавая себя беспомощным. Поэтому пугает необходимость проявить самостоятельность на израильской улице.

Может это совпадение, но обслуживали до сих пор нас без улыбки, без доброжелательности, будто до нашего прихода от нас устали.

Вчера мы с Татьяной Борисовной семьей ездили в местечко, где открыли сероводородный источник. Устроили там хороший оздоровительный комплекс. Ехать туда мы не знали и сколько и за сколько. Татьяна Борисовна знает немного о Сдероте. Тому виной, верно. Ее слабое знание иврита. Начали торговаться с таксистами. Ну нельзя же, в самом деле, в городке Сдероте (25000 человек), где таксисты в будни ездят друг за другом хороводом, соглашаться на первую же цену. Торговля началась с 50 шекелей. Почти сразу опустилась до 45, но больше не сдвинулась.

В центре мы купили входные билеты за 53 шекеля на взрослого и 47 шекелей на Ваню. Неприятно пахнуло сероводородом, к которому быстро привыкаешь. Под полупрозрачной крышей находятся ванны-бассейны. Двух цветов вода, таблички на иврите с цифрами 37-39 (мы решили, что это о температуре воды). Садились в ванны с прозрачной водой, она щипала обожженные солнцем места на теле. Глубина в ваннах как раз мне по шею, если сидишь на дне. Можно лежать в вожже на уступчиках. Вокруг стоят пластиковые кресла, где отдыхают в основном пенсионеры, закутавшись в халаты.

Есть бассейн с глубокой водой ("deep water"), 1 метр 20 сантиметров. Там же водопад, который все время шумит. "Hydromassage" - гидромассаж – комната выглядела как комната пыток из фильма ужасов, так неприглядно смотрелись стулья из пластика, в грязных разводах, будто их поливали кислотой. На стульях сидели разноцветные люди, подставляясь под крепкие прямые струи сверху, словно у душа свернули головки-рассеиватели. Вера заходила в сауну. Но к чему она, если негде охладиться. Мы вышли на поляну перед огороженным прудом с мутной водой на свежий воздух и расположились на лежаках. Захотелось есть и мы перекусили заготовленной едой. Миша и Ваня пустились соревноваться: вычищали из больших стручков семена.

- Эх, где еще мы полежим под пальмами, - думал я.

Ваня все время презрительно относился к запаху сероводорода, угрожая нашим попыткам затащить его в помещение рвотой. Но потом раскупался и разнырялся.

Мы пошли в столовую и покушали. Взяли два комплексных обеда по 39 шекелей: в каждый входило два мясных блюда, несколько гарниров, но все уложили на одну тарелку каждому. На другую можно было положить сколько влезет салатов. Плюс бутылочка воды на выбор. Я выбрал Сoca-cola, Татьяна Борисовна – минералку.

После еды я запретил своим купаться, а так как времени оставалось полчаса, мы оделись и вышли навстречу Якову. Решили рассмотреть памятник, стоящий в поле. Кстати, памятники в Израиле очень невыразительные, а у этого гравировка по камню почти незаметна. Невыразительность израильских монументов из-за запрета изображать человека и животных. Наверное, и скульпторов не должно быть. Хотя я (мы) где-то видел каменного человека с автоматом, как на наших братских могилах.

Яков нас встретил. Любезно остановил машину у апельсинового сада, неуклюже припарковавшись. Мы пролезли под шлагбаумом и зашли в сад. Что за чудесный, божественный запах! Деревья с глянцевой зеленью покрыты множеством оранжевых апельсинов. Особенно удивили упавшие фрукты, так же как падают яблоки в российских садах. Я не посмел сорвать апельсин, только потрогал. Я и Вера были потрясены красотой. Миша прихватил с земли маленький невзрачный апельсин, который оказался съедобным и очень вкусным.

Не успели вечером собраться. Легли спать.

Собирались утром. Татьяна Борисовна нажарила полуфабрикатов сумку (пирожки жаренные она заказывала женщине из Ашкелона, хотя раньше жарила сама). Нагрузились сумками пошли к месту встречи с автобусом в Эйлат. Татьяна Борисовна волновалась и спорила, что мы не успеем. Городишко этот маленький, и мы с Верой, не дрогнув, отказались ехать на маршрутном такси до "старой миштары", именно там мы договорились встречаться.

Автобус опоздал минут на двадцать. Поехали. Дорога в основном шла через пустыню Негев и горы. Издалека видели Мертвое море. Луи Армстронг, первый человек на Луне, сказал про эти места: увидев это можно не летать на Луну. Экскурсовод Слава процитировал это с обычной гордостью за Израиль. Но для того, чтоб этот пейзаж представить, надо вспомнить, как выглядит куча щебенки. Увеличить ее до масштабов холма и расставить такие холмы в своем воображении вокруг, меняя их форму. Абсолютная безжизненность. В такую гору можно лезть только за камнем по голове. При этом дали были покрыты дымкой, похожей на городской смог.

В пустыне видели верблюдов, чахлую растительность, несколько зеленящую серую желтизну камня. Бедуинские контейнеры расставлены по холмам.

О человеке здесь напоминали лишь дорога, машины, упавшие в пропасть, и израильские памятники, то есть камни. На склонах камнями выложены надписи по-нерусски. "Боря и Вадик" - написано на камне, поставленном торчком.

Израиль на Красном море – это 10 километров на берегу Эйлатского залива. Море здесь не открытое, близко Иордания и Египет. Пляж общественный со стеклами в песке, с бутылками в воде. Вдоль берега ларьки, какие стояли по Москве в середине 90-х годов, с разными сувенирами и пляжными вещами.

Море в Ашкелоне красивее.

Напротив берега высокие мертвые горы, у подножия которых иорданский город Аккаба, видны заводские трубы. Постоянно над городом ревут самолеты, заходя на посадку со стороны моря. Мы практически живем на аэродроме.

В номере обыкновенно. Телевизор почти на потолке. Телефон мы сразу выключили, чтоб избежать случайных звонков. Если Мишке вздумается "позвонить на войну", он сможет нас разорить. Даже администратор (женщина, будто с рынка, вроде азербайджанки) не смогла даже назвать расценки, только посоветовала звонить с таксофона.

Вечером после ужина, который был похож на обед в оздоровительном центре, мы поездили на автобусе по побережью Израиля на Красном море. Это заняло минут сорок.

Сами израильтяне предпочитают Эйлат, как более дорогой город для отдыха, использовать для парковки своих автомобилей. Переходят границу с Египтом и отдыхают там. Получается и дешевле и берег там пока менее загрязнен.

Об экскурсоводе Славе. Он потратил много времени на объяснения подобного рода: если возникнут какие-то проблемы – решайте их с помощью кого угодно, гостиницы не принадлежат фирме Метроклаб, организовавшей отдых и собравшей деньги, кстати. Не получив никаких документов. А если никто не поможет – не расстраивайтесь: сколько мы живем и сколько мы отдыхаем? Не портите себе настроение… В России его за такой подход скоро бы оскорбили.

27 марта. Суббота. Эйлат.

Экскурсовод в Долине Тимна: "известный израильский археолог такой-то проводил раскопки в долине с целью найти следы присутствия здесь царя Соломона. Не нашел. Но не нашел и доказательств его отсутствия". Короче: евреи, евреи, кругом одни евреи.

Про вчера. Вчера целый день дул ветер с севера, прохладный для купания и очень назойливый. Не купались целый день, только Вера купалась в бассейне при гостинице. Веера пальм раскачивались, летала пыль.

С утра поехали на фабрику украшений. На фабрике показали слайды, рекламирующие украшения, озвученные мыслью: надо купить. Завели в устроенные на первом этаже пещеры – места добычи эйлатского камня, состоящего из бирюзы и еще двух компонентов. Мы ничего не купили: дорого даже со скидками, которые на что-то распространяются, а на что-то не распространяются. В "самом дешевом" магазинчике сувениров – тоже ничего. Купил на почте телефонную карточку – 22 шекеля. Звонил в Москву ("у вас есть возможность говорить 15 минут").

Потом автобус отвез нас на кораблик с прозрачным дном. У причала все по призыву экскурсовода, которому надо было забрать откуда-то квитанции, стали фотографироваться в виду фешенебельной гостиницы, которых в Эйлате много. Тут практически город гостиниц.

Кораблик уже за 10 лет пообтерся. Из-за ветра все полезли на нижнюю палубу к стеклу. Поплыли, ничего не стало видно. Наблюдали панораму города: нефтяные терминалы, порт, гостиницы, военная база с двумя катерами, охраняющими две границы – с Иорданией и Египтом. С трудом в бинокль увидели в привычной дымке берега недалекой Саудовской Аравии.

Подплыли к коралловому рифу. В два захода все экскурсанты посмотрели на рыбок, которых я ожидал увидеть во множестве. Хотя если учесть, что кораблик пугает их... Были и длинные, и круглые, и маленькие, и большие.

Обратно шли против бега волн. Суденышко бросало, воды обрызгали Ваню, стоящего на носу. Он опустился вниз. Я беспокоился, не худо ли ему. Псоле высадки на причале экскурсовод Слава в который раз после которого обещания не сообщил нам о расписании городских автобусов до Мицпе-Рамона, но спросил 10 шекелей за страховку Миши (он бесплатно плавал). "так никто ведь денег не просил", - удивился я. Слава сказал, что заплатил он сам за нас.

Обеда у нас в гостинице нет. Пообедали, чем послала Татьяна Борисовна – все было из холодильника, я такое не люблю.

Про питание в гостинице. На ужин вас усаживают за стол, где стоят небольшие тарелочки с салатами и хлебными булочками. Предлагают два супа на выбор, несколько густоватых. Затем приносят на двух блюдах мясное и гарниры. Приходится питаться с чужими людьми из одних тарелок, как на свадьбе. Кофе, чай – у стойки, самообслуживание. Хорошо, что в ресторане не курят. (Потом я заметил на табличку, направляющую курящих и некурящих в разные половинки зала). Вообще, в Израиле мест для курильщиков больше. Например. Они могут курить внутри больших супермаркетов.

Забыл написать. Утром мы смотрели часть телевизионной программы, на которую ездили сниматься. Мельком, но видели себя. Вечером, не взяв денег, гуляли по "променаду". Разглядывали сувениры невысокого качества. Увидев необычный фрукт, попросили попробовать – папайя, всем нам понравилось. 10 шекелей половинка плода размером с кокосовый орех.

Видели интересные аттракционы: прыжки на резинках, закатывание шаров в лузы, стрельба по шарикам.

Сегодня ездили в Долину Тимна. В 20 км от Эйлата, в горах устроили парк для туристов. Горы интересные – монолитный камень. Это выступившая древняя магма, песчаник местами освободил ее. Образовались разнообразные скалы, похожие на зверей, на грибы. Один камень называют винтом. В Эйлате с утра дул ветер, а в этой долине духота и жар. Показывали храмы. Правда, от храмов остались лишь отдельные камни. Остальное (всего лишь фундамент) сложен сейчас из некрупных камней. Чтоб это новое творчество не разрушили туристы, все огорожено металлической решеткой, как загон для животных.

Величественны столпы Соломона, которого здесь не было. Трещины в высокой скале разделили ее на нависшие громоздкие части между двумя из которых проложили маршрут для туристов. Выложили ступеньки, сделали перила. Перед некоторыми скалами установлены прожекторы. Из рекламного буклетика я узнал о возможности наслаждаться видами на эти скалы в темное время суток при предварительной договоренности с администрацией парка.

В этом пекле сумели устроить озерцо. Около него соорудили бедуинский шатер, там нам позволили попить чайку на травах. Выдали медные кругляшки, и на станочке каждый мог отчеканить себе "монету царя Соломона". В пластмассовые бутылочки засыпали песок трех цветов слоями. На окраине этого оазиса стояли три холупы из поролона и фанеры, облезлые сарайчики. Наверное, я такие же, показавшиеся мне контейнерами, видел по дороге в бедуинских поселениях.

Вокруг бродили горные козлы. Стояли в загоне верблюды и ослы и с аппетитом жевали сухую солому, похожую на опилки. Эта экскурсия, не в пример кораблику, стоит потраченных 65 шекелей за взрослого и 50 за Ваню.

Сейчас решаем проблему, как доехать до Мицпе-Рамона, к тете Циле.

Я ходил на автовокзал. Там нетерпеливая еврейка по-английски быстро назвала мне время автобуса на Мицпе-Рамон. Я попросил написать мне на бумажке, она только повторила время и с облегчением позвала подошедшего за билетом: next! От нее я добился лишь подтверждения, что я правильно записал: 6.35 и 9.00. Сколько стоит? – это можно будет узнать завтра. Я б этой мартышке, как говорит Яков, прострел бы что-нибудь.

Что делать? Ехать с экскурсионным автобусом до ближайшего поворота на Мицпе-Рамон, оттуда 50 км до цели. "Остановится ли попутка?". Администраторша гостиницы покачала в нерешительности головой и ответила: очень долго придется ждать. Может туда вообще не ехать? Ведь горы там такие же, как в долине Тимна.

29 марта. Понедельник.

Татьяна Борисовна говорила о том, что автобус до Мицпе-Рамона есть в нужное время.

Утром с Верой (Миша увязался тоже) сбегали на автостанцию. Разглядели надпись по-английски "Мицпе-Рамон, № 392". Кассир опять не говорила по-русски. Тогда Вера написала конкретно: 15.00?, та согласилась. Купили билеты, недорого по 43 шекеля на взрослого, на Ваню 31. После этого я потерял уверенность в своем английском.

Последний раз в "Далии" завтракали в баре, без шведского стола. Я понимаю, так было удобней администрации гостиницы при малочисленности постояльцев.

Про турфирму. Мы покупали путевку в Метроклабе. За всю поездку нам не дали ни одной квитанции. Не знаю, что это значит? Или большое доверие, или незащищенность гражданина, или израильский порядок. Никто их и не требовал. Позиция экскурсовода: если вам что-то в гостинице не нравится – это проблема гостиницы, но не турфирмы. Если что-то не нравится – отдыхайте, не замечайте. Сколько мы живем и сколько отдыхаем. Экскурсовода зовут Слава.

Оставшееся время до отъезда решили провести на коралловом пляже. Попробовали дождаться автобуса, несмотря на жару. Но подъехавший автобус чуть нас не задавил, водитель что-то прокричал отрицательное на иврите. Взяли такси, сколько стоит? Таксист в ответ включил таксометр (так поступил единственный таксист), на котором сразу высветилось "7.20". Доехали за 17,20 шекеля. Сдачу в огоротах (сотых от шекеля) он проигнорировал.

Мы вышли на пляже, вход на который бесплатный, но платить надо за лежаки: 10 шекелей. Можно взять на прокат маску за 10 шекелей и т.п.

"Здесь рыбки плавают", - объяснила Вера особенность этого пляжа. Берег каменистый, ходить трудно. Вода чистейшая. Абсолютно прозрачная. Видно, как плавают рыбки желтые с черными полосками. Впервые я плавал в очках. Получилось намного интереснее, чем в том кораблике. Вокруг люди заходили в воду и с аквалангами, и в масках с трубками, группа студентов слушала преподавателя дайвинга. Одни израильтяне, иностранцев нет.

Собрались возвращаться в отель. Женщина-таксистка попросила 20 шекелей, я ответил – 18. "Two shekels – no problem", - удивилась она. В "Далии" искупались в пресном бассейне. Морская вода, высыхая, на коже оставляет кристаллики соли.

На автобус сели единственными гражданскими, остальные – солдаты с автоматами и большими гражданскими рюкзаками. Позже нам объяснили, что в рюкзаках они возят все то, что принадлежит им лично и за что они отвечают, хотя бы даже эти вещи относятся непосредственно к армейской службе. Даже спальные мешки.

Маршрут, по которому мы ехали, можно смело назвать шпионским. До Мицпе-Рамона мы заезжали во все военные базы. Даже проезжали КПП аэродрома, где заходил солдат и всматривался в лица. Я понял, зачем Израилю пустыня Негев. Для военных баз и полигонов. Всюду вдоль дороги таблички с надписью "опасно" (по-английски) и красным черепом на желтом фоне.

Кстати. Какой-то особенной жажды я до сих пор не испытывал. Пользуюсь испытанным методом: не начинать пить до обеда. Чувствую себя независимым от воды. И не вожу бутылку с водой, которая имеется у всякого израильтянина.

Доехали до города, беспокоясь, что водитель забудет про нас и нашу остановку. Были сердечно встречены.

Тетя Циля устроила нам ужин со множеством русских блюд. Пришла ее дочь Лора с мужем Эдиком. Говорили про Россию и Израиль. Когда они заходили далеко в критике израильских порядков. То спохватывались – здесь легче пенсионерам. У пенсионеров пенсия 2700 шекелей. Очень хвалили свой город за климат, "только далеко от центра". Ругали бюрократию Израиля, мол, не пожалуешься на чиновника. Сложно без знания хитросплетений юридических законов. Непросто с работой, люди ездят за 100 км на работу в Беер-Шеву.

Когда уходили домой Лора с Эдиком, тетя Циля из своей квартиры включила им свет на лестничной площадке. Общий свет в подъезде город не дает. А договориться жильцы не могут.

В подъезде дома (тетя Циля живет на 4-ом этаже) нет входной двери. Она не предусмотрена. Квартира начинается не с коридора, как у нас, а с салона, прихожей комнаты. Входишь с улицы в комнату сразу.

Об Эйлате и вообще. Я не видел сцен непонимания людей, каких-либо конфликтных ситуаций, публичной ругани или даже небольшой перебранки.

14.00. Гуляли по городу. Опять каменные здания на Жаком солнце, дует ветер, не душно. Мицпе-Рамон показался чище и интереснее Сдерота. Может потому, что я стал искать хорошее в Израиле. Ходили к провалу, он обустроен: перила, заградительные стенки, смотровые площадки, музей. Высота провала, вернее глубина, пугающая, страшно заглянуть в бездну. Окрест простирается дно этого геологического кратера. Дали-горы исчезают в мареве. Камни, камни, камни. Еле различима дорога, по которой мы приехали.

После осмотра кратера зашли на рынок, небольшой и не очень дешевый. Клубника 8 шек/кг. Перец 5 шек. Татьяна Борисовна разжилась деньгами, сняв их с карточки. Она купила яблок, клубники. Затем пошли в супермаркет. Тележки для продуктов сцеплены, чтоб взять тележку надо вставить в прорезь монету в 5 шекелей. Возвращая тележку, прицепляешь ее к цепи, освобождая монету. Вместо монеты тетя Циля вставляла брелок. В магазине многие товары можно покупать дешевле, если берешь несколько упаковок. Купил пять бутылок – еще одна бесплатно, на ценнике надпись 5+1. В отдельном углу стоят продукты, которые можно дешево купить, если общая сумма покупки превышает 100 шекелей.

Обедали интернационально: мы россияне, израильтяне и женщина из Германии. Она приехала к подруге в гости. Интересно поговорили. Узнали, что в германии много своих проблем в образовании, уменьшаются пенсии, плохо относятся к русским немцам.

После Мишиного сна опять ходили к каньону. Быстро надвигались сумерки (темнеет сейчас в 6 часов, светлеет утром после 5), дул сильный ветер. Когда мы забрались на гору, где на макушке стоит камень, похожий на лежащего верблюда, мы были очарованы доисторичностью окружения. Разломы скал, устремленные вниз. Огромные каменные блоки, упавшие вниз и зависшие над бездной. Все это творит время тысячелетиями. Мы оказались в его мастерской. Вокруг не заметно признаков жизни, далеко в пропасти кратера в густых сумерках, смешанных с дымкой, виднелись точки огней, верно, военной базы. А думалось: летающая тарелка приземлилась на древнюю Землю.

Ветер напористый дул в сторону каньона, будто желая столкнуть нас в бездну.

По краю каньона бежал трусцой физкультурник.

Взяли для горных козлов хлеб. Их не было видно. "Козлов не увидели, хоть помет их посмотрим", - по-взрослому пошутил Ваня. Кстаи говоря, днем видели пару раз ящериц среди камней. Одна была большая, сантиметров 40, Другая поменьше, сантиметров 20. Она пряталась за камнем, я приблизился к ней и сфотографировал. С полутора метров.

30 марта. Вторник. Мицпе-Рамон, Сдерот.

Про дома израильтян (с 1995 года). Окна всегда с одинарным остеклением. У тети Цили деревянные крашенные, без форточек. Снаружи жалюзи, которые опускаются из комнаты. У Якова окна алюминиевые, раздвижные по горизонтали. Полы каменные, т.е. покрыты керамической плиткой. Двери крепкие, металлические, с одним замком, хорошо облицованные, открываются внутрь (это про входные). По кромке двери – уплотнители. Торец дверей выполнен как у наших оконных рам, с выбранной половинкой.

За дверью на полу всегда торчит ограничитель, не позволяющий дверной ручке стучать в стенку. А на его уровне на самой двери закреплена защелка-вилочка, которая прихватывает ограничитель и оставляет дверь полностью раскрытой.

Стены покрашены вододисперсионной краской. Внешние углы укрыты приклеенным пластиковым уголком от потолка до пола. У тети Цили в четырех этажном доме на сваях (высота пятиэтажного) существует проходящая через квартиру сверху вниз прямая труба диаметром с канализационную. Поэтому можно купить печку на жидком топливе и вывести дым в эту трубу.

Туалеты и ванны такие же, как у нас. И самые обыкновенные краны. Я ожидал увидеть краны повышенной закрытости при высокой цене на воду в Израиле и счетчиках на воду.

На крышах домов стоят рядами бочки белые, от которых идут шланги к черных застекленным экранам. Я сначала принял эту конструкцию за солнечные батареи, не понимая при чем тут бочки. Но это оказалось система водонагрева: вода проходит через трубки в экране, нагревается и накапливается в баке. На каждую квартиру свой комплект.

Канализационная труба выведена наружу вдоль стены, принимая стоки из квартир.

Даже Мицпе-Рамон, самый далекий и маленький город, хорошо освещен. Но в то же время не освещается за счет города межэтажные лестницы в подъездах. Впрочем, сквозь незастекленные окна свет попадает на лестничные пролеты и его почти достаточно.

Вспомнился вчерашний разговор с Мишей, братом тети Цили. Он не стал критиковать Израиль, заметив мою критическую оценку6 Израиль вам не понравился? Стал спорить, не соглашался. Не согласился, что цены у них выше, и почти доказал это мне. В самом деле получается, что колбаса у них стоит, как наша. Вспомнил про духоту в Москве. Он получает неплохую пенсию (тоже, наверное, 2700 шекелей). Занимается спортом, играет в волейбол, плавает в бассейне. Крытый бассейн у них работает всегда, открытый начинает работать в апреле до октября. Абонемент на полгода стоит 170 шекелей.

Сегодня после завтрака выехали в Сдерот. Сели на маршрутку типа "Газели". Наш большой багаж нашлось куда положить. Шофер торопливо раскрыл задние двери и запихал его за задними сиденьями. Ехали по пустыне, камни и камни. Русла высохших ручьев обозначены редкими жесткими пучками травы.

О дорогах. Они везде одинакового качества, как у нас в Москве на кольцевой. Четкая разметка. Много знаков, нечасто попадаются знаки только на иврите, остальные повторены на английском языке и иногда, вблизи поселений арабов, по-арабски. Здесь чаще нашего водители пользуются звуковым сигналом. Как правило, предупредительно сигналят на перекрестках, выезжающим на главную дорогу, даже если последний терпеливо ждет. Выезд с главной дороги на второстепенную обозначают знаком "EXIT". Знак перевернутый треугольник – уступи дорогу здесь выполнен как восьмигранник с изображением поднятой вверх ладони. Много перекрестков, которые. По словам, переделали в перекрестки с круговым движением. В маленьком городке Сдероте почти все такие перекрестки. Говорят. Это нововведение снизило на 30% количество дорожных происшествий. Много автобусных маршрутов. В отличие от нашего междугороднего автобуса, стрелой пронзающего городок на маршруте, израильский автобус покружит по этому городку, собирая пассажиров. У водителя есть касса, он принимает деньги и выдает билеты. Переходить по пешеходной "зебре" все-таки стоит с оглядкой по сторонам. Мне случилось в Эйлате переходить дорогу в неустановленном месте, так я стоял посреди несущихся машин до разрежения потока.

По-моему, машины израильтян выглядят чаще запыленными и немытыми. В эту зиму я свою машину в России не мыл ни разу. Здесь при отсутствии мокрой грязи и при высокой цене на воду можно не мыть машину годами. Я видел, как Яков Михайлович мыл купленную машину чуть ли не из детского ведерка.

Сейчас, когда я это пишу, сидя под навесом во дворике, раздались какие-то призывы на иврите через громкоговоритель с автомобиля. Я высунулся за изгородь. Ехала машина-грузовичок с большой клеткой вместо кузова. Внутри уже лежали старые стул и кресло. Женщина из дома с другой стороны улицы махнула водителю рукой, тот припарковался и вышел к ней. "Это собирают старье, - пояснила Татьяна Борисовна, - задаром".

В Беер-Шеве, в которой мы делали пересадку, мы увидели дома высотой в 27 этажей. Но даже в Беер-Шеве не было блеска и шика. Почти нет архитектуры в полном смысле слова. На автовокзале, который состоит из десятков лавочек-киосков и двух касс, довольно грязно, как на наших вокзалах. Не хотелось ставить на асфальт сумки. Сидели нищие на земле, один из них тряс металлическую банку с мелочью. На информационном табло увидели номера своего автобуса и платформы и время отправления: через 15 минут. К стеклянным дверям, к которым подъезжает автобус, ведет дорожка из металлических перил, организующая очередь. Внутри этой дорожки тянется длинная лавочка так, что в очереди можно сидеть.

Опять, как в поездке из Эйлата, пол-автобуса заполнили солдаты: ребята все с автоматами, девушки в основном без. Из-за повседневного окружения солдатами появляется ощущение происходящей войны. Заметил: у девушки-солдата на рукаве шеврон приколот иголкой. Форма солдат чистая и опрятная, но в ней нет атрибутов молодцеватости – затянутого по талии ремня, застегнутого воротничка, чего так не любили мы в Советской Армии.

После Беер-Шевы зазеленели поля и сады возле кибуцев. В городе Нитевоте много тенистых деревьев.

Пропустил. Когда мы подъезжали к Беер-Шеве, видели лагеря (поселками это не назовешь) бедуинов. Сарайчики из мусора, листов железа, картона, затянутые тряпками. Среди них стоят верблюды по 3000 шекелей за штуку и выше, как говорил наш экскурсовод.

Я перед поездкой хотел составить список вопросов, которые меня занимают. Не составил, но некоторые помню и уже могу ответить.

Ходят ли израильтяне в обуви с острым носком? Такая обувь модна в России. Несколько раз видел такую обувь. Но все-таки все ходят в разной обуви. Не заметил, в чем ходит большинство. Этого большинства нет. Какой-то путешественник по России писал в Х1Х веке про наше увлечение модой: ходят как в униформе. Наверное, эта массовость моды остается у нас до сих пор.

Расписывают ли там стены хулиганы? Да, я видел исписанные-изрисованные автобусные остановки.

Во дворе тети Цилиного дома вертится поливалка, крутится струйка воды. Вдоль улиц, от дерева к дереву тянутся шланги, через дырочки которых сочится вода. Очень я сомневаюсь, чтоб в России эти вещи долго оставались "без присмотра". Здесь остаются, хотя многие израильтяне имеют личные дворики с палисадниками, которые надо поливать.

31 марта. Среда. Сдерот.

Завтра в Израиле автомобили днем будут ездить без включенного ближнего света.

Позавтракав, поехали к Средиземному морю в Ашкелон. На такси за 60 шекелей. Татьяна Борисовна купаться с нами не пошла, осталась в городе хлопотать по своим делам.

Нам понравилось в парке развалин и мы направились туда. Все, что осталось и что раскопали, ныне находится в последнем перед исчезновением состоянии. Любопытно, что в остатках стен связывающий раствор сохранился лучше рассыпавшихся камней. Вытесанные из камня колонны непонятным образом попали в фундамент, причем в горизонтальном положении. Похоже на надругательство над римской культурой.

Дул с моря ветер. Мы с интересом разглядывали новые растения, цветы и деревья. При всем желании мы не встретили знакомых. Если и встречаются похожие, то все равно отличаются или огромными размерами, или чрезвычайно длинными колосками и т.п.

Сбылась моя мечта: я сфотографировался на пальме. Ствол у нее был жесткий плотный, покрыт мелкими шипами, от чего на руках остались красные пятна.

Выйдя на высокий берег моря мы увидели буруны волн. Подумалось, что день некупательный: белые пенные валы шумно выбегали на берег.

У воды под прибрежными скалами ветер дул не так сильно. Мы остановились перекусить на пляже по моей просьбе на полпути к деревянному навесу. Вера была недовольна, но мне приспичило поесть. Сели прямо на песок. Когда Вера пошла в сторону бушуюшей воды, в пену, я ей напомнил в нашей семье муж – не спасатель на воде. Но я не вытерпел и побежал к ней, за мною Ваня. Очень хорошо на гладком песчаном берегу резвиться в волнах. Вода комфортная, в ней уже не замерзаешь, она не слишком теплая, приятно освежает.

Ворона, побирушка на объедках, после наших подачек бессовестно залезла в наши продуктовые пакеты. Мы ее прогнали, и она, по-моему, застыдилась и наблюдала за нами с расстояния, не приближаясь.

Когда одевались, заметили у Миши пятна мазута на ступнях, недаром на виду трубы тепловой станции и корабли на рейде. Естественно, что ноги оказались испачканными у всех.

Уже дома Татьяна Борисовна объяснила, что на пляже есть специальная щеточка для ног, пропитанная керосином. Она достала ацетон в парфюмерной бутылочке с разными добавками (витамин Е и т.п.).

Прошлись по Ашкелону. Дорогие кварталы с облагороженной территорией вокруг и красивыми подъездами. И обычные дома – серые с неухоженным окружением.

На автовокзале я сразу обнаружил табло. На нем меняются постоянно "листы", так как все расписание одновременно не умещается. В строке указывается пункт назначения, время очередного и последнего отправления, номера маршрута и платформы. Все на двух уважаемых языках – английском и иврите. Кстати, нигде на официальных носителях информации (как то: дорожные указатели, вывески на государственных учреждениях, информационные доски на станциях общественного транспорта) я не видел русских слов. Русские надписи только на частных заведениях. А табло очень удобное: находишь строку с названием своего пункта назначения и определяешь всю нужную информацию. И не надо выяснять, как у нас, какие рейсы идут через твой город.

Мы ехали на беершевском автобусе, который шел через наш Сдерот. Билеты купили у водителя. Он спросил: "Два?". И продал два на всех: меня, Веру, Мишу и Ваню. Билет на двадцать километров стоит 14,5 шекелей. О том, что автобусное сообщение налажено хорошо, говорит постоянное наличие свободных мест в салоне. По ощущениям – это наши экскурсионные автобусы.

Водитель на каждой остановке заботливо включал свет в салоне, принимал деньги, выдавал билет-чек. Уже в движении следил за пассажиром в зеркало заднего вида, не выключая свет до тех пор, пока пассажир не выберет себе место. Это я заметил так: свет выключился, новый пассажир приподнялся, оглядывая салон, водитель включил свет, пассажир сел, водитель бросил взгляд в зеркало и опять выключил свет.

Мы боялись проехать нашу остановку (неприятно ощущать себя беспомощным, спрашивать, не зная чужого языка, и не видеть участия при этом). "Не волнуйтесь, следующая остановка у библиотеки, - услышала нас соседка и, останавливая мое движение к водителю, заметила, - кто-то уже заказал остановку". В салоне зажегся свет, и на табло засветилось ивритское слово. (Татьяна Борисовна переводит его как "стоп").

2 апреля. Пятница. Сдерот.

С утра 1 апреля позвонили в Москву. Поздравили Илью с днем рождения. "У нас минус пять", - говорят. Неужели, не разыгрывают ли? Вокруг солнце, деревья, кусты, песок, море … и минус пять.

С утра засобирались в Тверию к Лене. Татьяна Борисовна уговорила поехать по железной дороге. Мы согласились ехать на такси на ближайшую железнодорожную станцию в городе Кирьят-Гате, оттуда в поезде до Хайфы, погулять по ней и на автобусе доехать до Твери. Таксист, сбросив 5 шекелей, согласился ехать за 80. Мы с Ваней после придумали шутливый разговор.

"Отвезите нас в Кирьят-Гат (просительно).
– Куда, куда? (небрежно)
– В Кирьят, гад (с озлоблением).

В Кирьят-Гате прошли досмотр у вежливого охранника, впервые за все путешествие пришлось показать паспорта. Кажется, он проверил паспорта чтоб заполнить свой досуг на полупустой станции. Проход на станцию такой же, как у нас с недавних пор в Москве – через турникеты по билету, такой же и выход. Подъезжающий поезд показался уродцем из-за небольшого смотрового окна у машиниста. Просторный тамбур сразу удивил наличием таксофона в нем. Не нашли четыре места подряд, сели парами. Багаж разложили на просторные полки. В большие мягкие. Как домашние кресла. Отделаны они синим велюром, на полу ковровое покрытие. По два кресла друг напротив друга, между ними аккуратный металлический столик.

Опять полвагона – солдаты. Впечатление, что междугородний транспорт работает в основном на армию. За окнами поля: от только что вспаханных до убранных, с уложенными рядами сена. Поля сменяют сады.

Татьяна Борисовна при покупке билетов поняла, что в Тель-Авиве надо что-то делать, то ли пересадку делать, то ли подождать чего-то. Телль-Авив вырос с обоих сторон современными небоскребами. На единственной платформе было непривычно для нашего израильского путешествия народа. На мост-переход через рельсовые пути людей поднимает эскалатор. Впервые увидели двухэтажные железнодорожные вагоны. В таком мы и продолжили путь. Узенькие лестницы ведут верх и вниз с площадки на этажи. Было много народа и всем сидячих мест не хватило. Очень неудобно было стоять в вагоне, приспособленном для сидящих пассажиров. Особенно с крупным багажом: ни оставить его в тесном проходе, ни положить на узкую полочку, подходящую только для портфеля. Но нашелся уголок для нашей компании с багажом.

Народ стоял на площадке, по-домашнему расселся на лестницах.

Наш Миша захотел писать. Татьяна Борисовна не смогла объяснить нам, где здесь туалет (надпись имелась рядом с информационной панелью, высвечивающей станцию прибытия и следующую станцию). Использовали имеющуюся бутылку.

Никто из сидящих не предложил своего места для Татьяны Борисовны. Впрочем, одна израильтянка предлагала взять Мишу к себе на руки, хотя я, может быть, не правильно ее понял.

Выходящие на промежуточных станциях как-то спокойно проходили по лестнице к выходу, не ругаясь с теми, кто сидел на лестнице. Два парня-разносчика с тележками, нагруженными напитками и т.п., умудрились пробраться в вагон, несмотря на практически одинаковые размеры прохода и тележки. И я не услышал, ожидая русского возгласа: куда прешь.

Два по виду и по глазам русских солдата (и что они делают в чужой армии) спускались, и сидящему на их дороге израильскому (по виду же) солдату один русский что-то сказал на иврите. Попросил подвинуться? Нет, тот поднял из-за спины оброненную кепи и подвинулся. "И спасибо не сказал", - недовольно спускался русский.

В окне слева засинело Средиземное море. Такое, в котором мы купались вчера: сине-лазурное с бело-пенными волнами. Местами поезд ехал чуть ли не в 10 метрах от него. Поменялся пейзаж вокруг. На каменистых горах, густо поросших, стояли дома городков и селений. Стало меньше полей. Появились водоемы.

Неожиданно быстро добрались до Хайфы, большого города на горах у моря. Многоэтажные дома нависали над скалами сверху.

Прошли два контроля на железнодорожной станции и один на автобусной. Кстати, везде досматривают на совесть, не считая это чем-то несерьезным, не уставая раскрывать сумки и рюкзаки и рыться в них. Сели на автобус сразу (про осмотр такого большого города забыли и думать), поехали. При отправлении в автобус подсел человек в синей форме и фуражке. По ситуации я понял, что это контролер. Да, он проверил, есть ли у пассажиров билеты.

Понеслись назад леса. Да, настоящие сосновые, хотя и разреженные, с небольшими раскидистыми деревьями. Горы, налепленные на них домики. И наконец, озеро Кинерет (Галилейское море), с высоты видное целиком. Хотя его размеры 8 на 16 километров. На горах, на берегу, с крутыми дорогами расположился город Тверия. Магазины и магазинчики. Вывески на иврите, редкие русские слова.

Дошли пешком до Лениного дома. Забрались на пятый этаж. "Здравствуйте". Интересно оформленные комнаты, вид на озеро и крышу соседнего дома с нагревательными системами, покрытую рубероидом.

О дамах. В тех квартирах, где мы были, во входных дверях было только по одному замку, и везде одна входная дверь, но с виду крепкая.

О железной дороге. Когда мы выходили в Хайфе из поезда и поднимались по эскалатору, я заметил на платформе служащего со специальной тележкой. Он спрашивал, заглядывая в вагоны, будто что-то искал. В одном ему ответили положительно, он подладил тележку к входным дверям, поднял переходную площадку на уровень пола вагона. На тележку из вагона скатили инвалидную коляску с женщиной, пораженной церебральным параличом.

Об инвалидах здесь заботятся. Вдоль перил в подземных переходах на железнодорожных станциях устроен подъемник, который без надобности сложен и не занимает места. В парке Ашкелона стоят круглые каменные столы и вокруг них кругом каменные скамьи. Круг скамей не замкнут. На асфальте в этом месте надпись "для инвалидов".

Сегодня понял, к русским в Израиле я отношусь с жалостью. Хочется домой, появилась тяга.

Леня говорит, что все нормальные русские израильтяне уехали дальше: в США, Канаду.

3 апреля. Суббота. Тверия.

Леня рассказал, что у них в доме за общий свет в подъезде деньги собирает кто-то из жильцов. Если испортятся трубы вблизи дома, то починку будут оплачивать жильцы сообща. Как-то у них разбили счетчики на воду, которые выведены на улицу, как везде в Израиле. Первый раз их заменили бесплатно, но во второй раз попросили оплатить. Леня отказался платить. Счетчик заменили бесплатно. ЖЭКа ил чего-нибудь похожего у них нет. "А зачем?", – спрашивают они, позабывшие за 9 лет российское устройство. Каждый чинит ,что ему надо за свой счет. Или по желанию сообща.

Вчера у утра пошли в русское экскурсионное бюро. Поднимались по крутым улочкам. Опоздавшая сотрудница называла Леню на "ты" и не смогла устроить нас никуда: неудобно автобусу со сформированными группами заезжать за нами в Тверию.

- А почему такие дорогие экскурсии? – спросил я, сравнивая ее предложение с теми ценами, которые были вывешены на стене.

- Это цены, - ответили мне про вывеску, - наши. То есть я в городе набираю группу, и мы едем, никуда не заезжая. Экскурсии "Метроклаба" (русского туристического агенства, которое возило нас в Эйлат, кстати не единственное русское) стоят намного дороже из-за того, что их автобус собирает туристов чуть ли не со всей страны. Вера рассказывала, как в прошлый раз они ехали из Тверии на отдых в Эйлат, собирая туристов. Дорога получилась изматывающей.

Продавец экскурсий связала нас с водителем Димой, который мог бы нас провезти вокруг Кинерета, озера у которого стоит Тверия.

Сегодня решили ехать в Цфат на автобусе, до начала шаббата успеем. Завтра – на Диминой машине по достопримечательным местам около Кинерета.

До автобусной станции города доехали на маршрутке за 3 шекеля с человека. Леня свободно говорит на иврите и с ним всюду чувствуешь себя уверенно: если он что-то спрашивает, то понимает ответ и узнает все точно.

На автобусной станции, которая была похожа на все автобусные станции Израиля (как похожи все МакДональдсы), Леня со знанием дела попросил листочек с расписанием: автобус в Цфат через полчаса, обратно последний в 15.30.

Перекусили тут же. Булочки наполнили нам по выбору салатами, сосисками и т.п.

- Как сосиски? - спросил я с интересом исследователя у жующей Веры.
- Хорошие.

Вера восторгается всем. Я попробовал сам.

- Купи я такие, ты меня бы этими сосисками отхлестала и прогнала бы из дома, - заключил я.

Вера согласилась.

По Лениным часам в автобусе следили за высотой над уровнем моря, у них есть такая функция. В путеводителе написано: "800 метров. Самый высокий город Израиля". Так оно и было по измерениям, и часы исправны и в книжке не врут. Впервые в Израиле попали в несерьезную пробку из-за ремонта дороги. Все машины терпеливо выстроились в ряд. "У нас бы обгоняли по встречной и по обочине" - посетовал я Лене. Водитель автобуса услышал меня, выехал на встречную и проехал до перекрестка, где влез обратно в свой ряд, выругавшись на водителя "Мерседеса".

Часть Цфата, Стрый город, заселена. Узкие улочки, каменные дома, нависающие друг над другом. Мусор и неухоженность. Некоторые дома брошены. Множество небольших художественных мастерских и выставок-продаж. В одной из них мы поговорили с художником Закреевым. Он выехал из России в 1991 году. Колбасная алия, как говорит Леня. Материально он себя обеспечивает. "Духовно, - говорит художник и задумывается, - скорее нет Я не полюбил писать Израиль. Слащавые пейзажи. Манит русская природа". У него продают русские сюжеты. Хочет покупать в России квартиру для временных остановок. Я поинтересовался, разглядывая дом изнутри: "Старый дом?". "Да, очень старый. Сто лет". Понимаешь, как все-таки молод современный Израиль.

Походили по каменным лабиринтам, заходя в галереи. Уехали на такси за 100 шекелей, которые в высоком Цфате оказались сговорчивее, чем в низкой Тверии.

Вечером гуляли с Татьяной Борисовной по городу. Сходили на кладбище к Вериному дедушке Борису Львовичу. Шли через заброшенные улицы. На одной из них по какой-то причине дома были без жильцов, наверное, долгое время: разбитые окна, залатанные мусором заборы. Кладбище без растений, без цветов и деревьев, сплошь камни. Каменные надгробья, похожие на гробы, стоят тесно. Только ногу просунуть между ними. Надписи на иврите спереди, скрыто сзади – на русском. На могилу принято приносить камешек. Горит свечка в жестяной баночке.

Вечером дома смотрели запись балета "Лебединое озеро", английский Коверн-гаден. Говорили о России и Израиле. Леня, Оля и Татьяна Борисовна, я понял, живут уже только Израилем, они нашли в этой стране свои заботы и радости. Они с ней слились. Израиль пропитал их. При этом они слушают русскую музыку и смотрят российское телевидение. За эти девять лет они научились считать Израиль своей страной, они говорят: у нас в Израиле. Научились ругать Израиль и критиковать правительство. Интересуются Россией, но уже как другой страной. Разговор принял такой характер, что мы с Верой заговорили о неприятных сторонах жизни в России, о преступности и т.п., напоминая, что Израиль не такая уж плохая страна. Леня, Оля и Татьяна Борисовна – это уже не Россия.

Сегодня встретились с водителем Димой. Все влезли, нарушая правила дорожного движения: я, Вера, Ваня с Мишей и Леня с Марком. Посетили интересные места, связанные с жизнедеятельность Иисуса Христа: монастырь молчальниц, греческую церковь и католическую. Место, где служил мессу Папа Римский. Красивые, чистые и святые места. Поразил плакат с портретами преемников от Святого Петра до действующего Папы, нет ни одного временного разрыва. В голове рисуются картины странствий Христа, благо видишь почти те же пейзажи: горы с селениями и галилейское море – озеро Кинерет. Удивительно видеть вокруг церквей пальмы.

Около греческой церкви услышали истошный крик невидимого осла, затем увидели разгуливающего по саду павлина, кур и гусей. Сфотографировался рядом с банановой пальмой. Купили в церкви за доллары колечко, кулончики с землей и водой святой, крестик для мамы. Греческий священник, торгующий этими вещами, говорил по-русски. Когда мы уходили, он пожелал: "С Богом!" и добавил со значением: "С наступающим праздником!". Мы поняли его правильно, он говорил не о грядущем еврейском Песахе, а о нашей Пасхе.

Я думаю, что в этих местах надо для души пожить, также как в Пушкинских горах, в Михайловском, чтобы проникнуться высокими чувствами.

Чтобы потом сознанием понимать: душа и сердце жили здесь.

Про пальмы. Обычные пальмы, которых больше всего, высотой метров семь. Они похожи на палочки бенгальского огня. Не знаю, все или нет из них требуют ухода. Чтобы она эстетично и классически выглядела, старые нижние листья обрезают. Иначе они свисают вниз. Тогда пальма выглядит как сухая и толстая колонна с зеленью наверху. "Сухая крона без дождей должна здорово гореть", - намекал я на хулиганов. Мне отвечали, что горят. Несколько раз я и сам видел обгоревшие остовы стволов. С интересом разглядывали пень от пальмы – кора, внутри точща без колец, рыхлая. На территории платного пляжа видели украшенные пальмы, стволы которых украшала вырезанная винтовая резьба. Банановые пальмы невысокие, метра два с половиною. Крона состоит из нескольких листов, будто общипанная. На плантациях банановые гроздья заворачивают во что-то плотное, полиэтилен или картон, защищая то ли от птиц, то ли ускоряя дозревание, никто не смог объяснить точно. Под Тверию видели пальмы очень высокие, с наши сосны, с тонким и длинным стволом и маленьким чубчиком кроны на макушке. У пальм бываю разные стволы: и гладкие, и с колючими маленькими шипами, и состоящие из остатков срезанных листьев.

Пальмы, пальмы. Такая экзотика! Вот она рядом. Но мы уедем, а пальмы, горы, деревья, цветы, люди, их беды, радости, эта земля будет жить.

Все цветы. Что растут на подоконниках россиян, растут на израильских улицах. Еще там растут цветы, которые не растут на подоконниках россиян. Я вглядывался в траву под ногами, пытаясь угадать знакомое растение. Нет ни одного. Ни одного знакомого дерева в Израиле я не встретил.

5 апреля. Понедельник. Сдерот.

О ценах.

Сигареты "Parlament" - 17 шекелей за пачку.
Шварма (у нас шаурма) – 17 шекелей.
Перец сладкий в магазине Ашкелона – 4,99 шекеля за килограмм.
Бананы – 3,99 шекеля за килограмм.
Оливковое масло – 25-38 шекеля за пол-литровую бутылку.
Вино – от12 до 30 шекеля за бутылку.

Сейчас устроились с Ваней на детской площадке на солнышке. Хочется погреться напоследок. "Они" - на иврите "я".

Белые машины – лучше, чем цветные (меньше нагреваются).
Первый этаж – лучше, поскольку менее жарко и участок земли у дома.
Не так далеко Израиль от России, а сколько отличий.

Кстати, вспомнилось, в квартирах новых израильтян, где довелось побывать, нет комнатных цветов.

Вчера переезжали из Твери в Сдерот, на автобусах через Тель-Авив.

Два дня в Твери были несолнечными. Вечером и ночью после второго дня пребывания там шел дождь (по приезду в Сдерот Яков Михайлович сообщил, что дождь был и у них).

Пейзажи за окном автобуса менялись в обратной последовательности: селения с белыми домами по склонам гор, на горах много деревьев, в долинах распаханные с темно-коричневой землей. Затем горы уменьшились, остались небольшие холмы с садами и полями. По дороге обратил внимание: все водители пристегнуты ремнями безопасности. Ехали мимо красивых, чистых селений с мечетями и минаретами; я подумал, что мы едем вдоль палестинских территорий. Но сверился по карте: территории от нас в семи или десяти километрах. Большинство садов огорожены. Грядки посадок на полях часто укрыты каким-то материалом. А по дороге в Эйлат мы видели укрытые ряды деревьев, то темной, то светлой прозрачной плотной сеткой или тканью. В полях часто видны поливальные фонтанчики.

Закрываемся от солнца опускающимися шторками так, чтоб в оставшуюся незакрытую часть окна смотреть. Эта шторка закрывает от солнца сразу два ряда сидений, и надо было учитывать желание соседей, от которых не знаешь, чего ожидать.

В Тель-Авиве автобус въехал на центральную автобусную станцию, многоуровневую с не менее, чем шестью этажами. Перед въездом на станцию в салон вошла приветливая девушка-служащая и осмотрела его. Подозрений у нее никто не вызвал, и через несколько сот метров мы высадились и подошли к металлическим заграждениям пассажирского контроля. Израильтяне, как и у нас в России, теснят друг друга, но без ругани. Мы не знали, как принято здесь стоять в очередях, и проходили контроль последними. Совсем черный веселый негр (невысокий. Высокие и рослые, как говорит Леня, все в Америке) осматривал наш багаж. Ване в Тверии подарили пистолет, естественно, игрушечный, модель времен пушкинской дуэли. И вот мы с сумками и этим пистолетом подходим к негру. Пистолет я заранее дисциплинированно вытащил и держал наперевес. Негра рассмешил. Мы уходили в здание вокзала, а он кричал своему коллеге в соседнем проходе: рашен террорист.

При пересадке на автобус из Тель-Авива до Сдерота очередь смешалась, и мы из первых сделались далеко не первыми. Никто при этом не ругался, я бурчал. Вера мое брюзжание осуждала. В автобусе невозможно было регулировать поток холодного воздуха из отверстия в потолке над головой и я уже подумывал, чем лечат шейный миозит. Но потом кондиционер автобуса на время то включался, то выключался. По-видимому, водитель заметил руки пассажиров, здесь и там тянущиеся к неукротимым регуляторам.

Про солдат. Солдаты, отправляясь домой на выходной, не оставляют своего оружия. Берут с собою и не оставляют его дома, так и носят автомат или винтовку и в магазин, и на пляж.

Все-таки уровень жизни в Израиле повыше будет российского. Зарплата побольше, лучше социальное обеспечение, особенно по качеству выполнения обещанного.

Я въезжал в Израиль с целью проэкзаменовать его: посмотрим-посмотрим, что это за Израиль такой. Хотел проверить его на чистоту улиц, на вежливость людей. Сейчас я познакомился с ним и отношусь к этой стране как к месту проживания близких людей: тещи и родственников жены. Я не хочу ничего ни осуждать, ни превозносить до небес. Люди живут здесь, как и везде, - в основном они выясняют отношения между собой. Что-то делает государство, чтоб улучшить жизнь. Люди защищают, критикуют, уважают, любят свою страну Израиль. Я не уверен, что полюбил эту страну. Но я буду интересоваться ее жизнью из России.

Сидя на солнце в волнах прохладного ветерка рядом с мандариновыми и лимонными и, Бог весть, еще какими деревьями и кустами, окруженный зеленой травой с желтыми цветами, я представляю картины начала апреля в Москве. Неужели я завтра буду видеть уже их?! Неужели это может быть одновременно?! Обязательно опишу первые минуты в Москве.

А сегодня мы с Яковом ездили в Ашкелон на рынок за овощами и фруктами, гостинцами в Москву. Рынок не работал. Купили в магазине: перца сладкого, баклажанов, маленьких помидорчиков-черри, пассифлору, памеллу, дыньки.

Купание в Средиземном море, как и в прошлый раз, мне представилось некомфортным. Но в воде оказалось теплее, чем на суше. Большие волны, которые пробивались между искусственными островами, подбрасывали нас и угощали пересоленной водой. Очень приятно бегать по гладкому песчаному дну. Яков на пляже сидел в куртке, играя с Мишей, и дивился нашей закалке.

В кафе на пляже я решил все-таки попробовать шварму, расхваливаемую Верой после прошлой поездки. Яков объяснился с персоналом на иврите. И после 10 минутного ожидания мужчина вынес к нашему столику два пакета с швармой, тарелочку с кусочками маринованных огурцов, чеснока и оливками, пакетики с соусом. Внутри питы были заполнены салатами, майонезом, картофелем фри, огурчиками и мясом. Мясо было жаренное, и в Израиле я ел такое в первый раз.

Сейчас Ави, сын Якова, родившийся в Израиле, очень удивлялся нашему сегодняшнему купанию в море. Я захотел узнать, когда израильтяне начинают купаться? Он ответил, что купаются при 40-градусной жаре, в конце мая. Вот те раз, получается, израильтяне купаются почти столько, сколько и мы в Москве: с начала июня.

О солдатах. Солдаты, которых встречаешь в Израиле повсюду, похожи на студентов стройотрядов, поменявших гитары на автоматы.

О дорогах. Водитель может передать автомобиль во временное пользование, отдав вместе с машиной документы на нее. И все, доверенности не надо.

7 апреля. Среда. Мытищи.

Из Лениного разговора. "Тут английский уважают. И знают. Любой таксист, если услышит английский, будет считать тебя… вторым человеком. Первым он считает себя". И еще. "Я по телевизору в новостях видел, что в русской тюрьме уголовники объявили забастовку: температура в камере, видите ли, 28 градусов. Ну и ну, у нас летом в квартире бывает до 40".

Опишу вчерашний день. Хотя это очень непросто, слишком фантастическим кажется то, что вчера мы еще были в Израиле. Именно поэтому из-за резкой смены окружения сегодняшний день прошел, как в тумане. Будто я напрыгался до одури на батуте, встал на твердый пол, а все прыгает вокруг. Общаешься со всеми с подсознательным вопросом: откуда это они меня знают?

Так вот, вчера с утра собираемся. Собирались с обычным невеселием и к тому же с опасением: как пройдет перелет и переезд для Миши. Его ночью вырвало. От чего? Не поняли. Я медленно рассовывал по углам чемодана белье. Все укладывалось. Спустили воздух из матраца, на котором спали гостеприимные хозяева.

В 10.30 вынесли за калитку вещи. Вещи поближе к переду, назад багаж, там больше трясет. "У нас не трясет, - обиделся водитель Миша, пожилой мужчина, хозяин микроавтобуса из соседнего дома, - вот я в прошлом году в Одессе был, вот там трясет". Мы с Верой в два голоса отказались от Украины: это не Россия. По пути докупили клубники. Почему-то клубника в Израиле крупная, сладкая и очень чистая, без мятых бочков. Я уже без интереса смотрел по сторонам.

В аэропорту на контроле службы безопасности нас попросили игрушечный пистолет переложить из ручного в сдаваемый багаж. Увидели у Вани на руке колючий браслет и тоже попросили переложить. Последний раз попал в ситуацию, когда тебя не понимают, и ты ругаешь себя за неразвитый английский, а девушку, служащую аэропорта, за нежелание говорить на русском, которого она не знает. Хотел на 4 шекеля купить конфет в развес. 100 грамм 1,39 $ (или примерно 6 шекелей). Опять я из ответа понял только отказ. В Duty Free, который все израильтяне хвалили за дешевизну, мы денег не оставили. Цены выше российских. У меня сложилось мнение, что Duty Free – это такая "разводка" для туристов, которые хотят прикончить последние деньги.

Самолет нам достался огромный, аэробус. - Наверное, это аэробус А-310, - припомнил я, - который постоянно падает.

По семь кресел в ряду с двумя проходами по салону. У меня словно появился слух, я невольно вслушивался в русскую речь, звучавшую со всех сторон. В Израиле я ничего не понимал и не слушал. Ваня надел наушники и "провалился" в телевизор, смотрел комедию и громко хохотал.

Над Домодедово мы уже не увидели снега, только отдельные полосочки кое-где в лесу.

Без особенных проблем получили багаж. Илья махал рукой, встречая. Температура плюс пять почему-то не поразила, показалась почти теплой.

Как во сне ехал на работу, с трудом объясняя себе отсутствие пальм. Постоянно припоминал, где я и что делаю сейчас.

Голубые дали – это про Россию. Это российская достопримечательность для израильтянина. Дали там не видны за постоянной серой дымкой.

У нас все-таки погрязнее на улицах.

Подорожали билеты на транспорт. Жизнь продолжается.

11 апреля. Воскресенье.

Есть с чем сравнить. Ездили в Королев. Дорога в городе, по сравнению с израильской, очень плохая. Самая непримечательная колдобина города Королева наделала бы шуму в Израиле.

Становится грустно за Россию. Сколько бы ее не воспитывали великие поэты, писатели, художники и музыканты, а все то же самое, неизживное – пьянство, хамство, вероломство. Правда, появляются новые поэты, писатели, художники и музыканты. Я счастлив, что я побывал в таком путешествии. Я узнал новое – в мире и в себе.

RSS Обсудить