Индия разматывает сари

RSS Обсудить

// kolbovskiy.livejournal.com

1 INR = 1.06 RUB

Никто не хочет нас везти. Едва заслышав адрес, рикши выкручивают ручку газа и уносятся прочь, презрев корысть. Наконец, вездесущее калькутское такси - неторопливый желтый жук с синей полосой на боку, ползет в квартал Сонагачи. За 200 рупий машина подбирает нас в районе Саддерс стрит и выплевывает в средние века. Дверь жука распахивается, и мы выходим на отшлифованную босыми ногами землю.

Воздух настолько плотный, что с трудом проникает в легкие. Сердце бьется во всем теле сразу. Пространство узких улиц, сырости и тысяч жизней, втиснутых меж плесневелых стен, мгновенно заглатывает. Ноги плетутся в темноту. Толпа мужчин окружает сальными улыбками и слюнявой от бетеля агитацией:"Сар, сар, фокин, фокин, гуд!" Фотохудожник держит руки в карманах спортивной куртки, сжимая наш арсенал - пустую бутылку из-под бормотухи и складной нож. Хорошо бы ничего из этого не доставать даже в самом худшем случае. Никто из нас резать людей не умеет, а значит - все обозначенное утром будут выковыривать из хозяев. Кроме того, этой жестяной палочкой без упора для пальцев можно проколоть, разве что, папайю. "Это Индия - все будет хорошо" - уговариваю сам себя.

Волна адреналина сходит, и глаза начинают видеть. Улицы формируются строениями, в которые, время от времени, врастают деревья. Каменные кучи с деревянными жилами громоздятся друг на друге, тяжело вздыхая. Их желтые глазницы освещают улицу. Входы - зевы глубоко втягивают густой воздух квартала вместе с людьми. В растянутых каменных желудках десятки сплетенных тел лелеют надежды на завтрашний день. На тусклых порогах гнездятся семьи. Бабушки, матери и дочери бросают эротические, по мере сил, взгляды. Самые маленькие жмутся друг к другу на ящиках и картонках как воробьи на морозе. Подернутые голодной пеленой глаза обрамлены взрослым макияжем.

Торговля, на первый взгляд, не идет. Товар не интересуется белыми обезьянами. Впрочем, черные обезьяны не привлекают их также. Многие, в силу возраста, просто не понимают, что происходит. Понимание скоро придет. Двадцать пять тысяч покупателей ежедневно оставляют свои страхи, переживания, радость, ненависть, наркотический бред и порции любви в тринадцати тысячах безропотных фигурок.

Из окурков, пыли, мусора и бетельных струй материализуется мать. Мать зазывает свернуть во дворы. Нужно идти. От основной артерии, прорезающей квартал, площадью в несколько квадратных километров - два поворота направо, один налево, людей все меньше, запахи гуще, наконец - нумера. В лучшей комнате четыре кубометра заполняют кровать, шкаф с магнитофоном и паутина. В соседней - на земляном полу любовно разложена картонка. Кто-то бросается включать музыку и зажигать благовония. Романтика. Обратный путь пролегает сквозь плотные тела наводнивших коридор дочерей. Фрагменты, не обернутые сари, покрыты уличной холодной влагой.

На выходе из квартала разрешается экономическая интрига:
- Хау мач, дорогая?
- Уан хандред! - бойко прибивает к земле Отважная.

Надеясь на ее незнание английских числительных, уточняем: Фотохудожник рисует пальцем на стекле возникшего желтого такси единицу и два нуля. Девушка утвердительно кивает и тянет в свой тусклый омут. С вывернутой наизнанку головой выходим на проспект. Нужно чем-то заглушить навязший на зубах привкус сырого отчаяния.

На обратном пути Фотохудожник покупает кило гороха за 35 рупий. Я собираю привычный ужин: бутылку пива, пачку биди и пакет картошки, все вместе - 110.

RSS Обсудить