|
Юбилеи бывают разные. Есть бесспорные и общепризнанные. Например, 60 лет Победы. Или 200 лет Андерсену. 100 лет со дня смерти Жюля Верна. И сто лет – первой русской революции.
Есть юбилеи локальные. Например, в память о каком-нибудь местном общественном деятеле, писателе, художнике и т.п. Или в честь 50-летия открытия первой линии корытной фабрики имени Третьего Интернационала в городе Новоурюпинске.
Есть юбилеи надуманные. Это когда их приходится подгонять к какому-нибудь мероприятию. Оно, мероприятие это, спокойно пройдет и без "привязки" к юбилею. Но с привязкой получается как-то солиднее. Не просто на троих соображают люди, а обращаются к историческим анналам, то бишь к отрывному календарю, и смотрят, какой есть сегодня повод для праздника.
Я иногда юбилеи додумываю. Бывает, что случайно узнаешь, что энное количество лет назад произошло какое-то событие, связанное с тем местом, где я сейчас нахожусь. А сейчас я в Турции. Еду и смотрю в окно микроавтобуса на холмы Восточной Анатолии, покрытые прозрачным покрывалом выпавшего ночью снега. Май месяц, однако. Кто это там зазывал отдохнуть в Турции "на майские"? Показать бы им эту картину, и не поверят же... Перелистываю "Путешествие в Арзрум" Пушкина. Ничего не понимаю, так как всё на турецком. Название книги звучит так – "Erzurum Yolculugu". Очень популярная в Турции книжка; по крайней мере, во всех крупных книжных магазинах встречаемая. Какой сувенир из Эрзурума может быть лучше книги Пушкина на турецком языке?
"Арзрум (неправильно называемый Арзерум, Эрзрум, Эрзрон) основан около 415 году, во время Феодосия Второго, и назван Феодосиополем. Никакого исторического воспоминания не соединяется с его именем. Я знал о нем только то, что здесь, по свидетельству Гаджи-Бабы, поднесены были персидскому послу, в удовлетворение какой-то обиды, телячьи уши вместо человечьих".
Всё, что было понятно мне из текста – имена и даты. Итак, книга написана в 1835 году по итогам путешествия 1829 года... 2005-1829=176, 2005-1835=170. Там, где круглая дата, там и юбилей! 170 лет со времени создания произведения, определившего дальнейший путь жанра путевых заметок в России. До этого, конечно, были "Записки русского путешественника" Карамзина, но его путешествие было описано в стиле господствовавшего тогда в литературе сентиментализма. Автор больше предавался общим размышлениям, нежели описанию того, что видел вокруг себя. Пушкин же не только размышляет, но и знакомит читателя с "местными достопримечательностями", рассказывает об особенностях своего передвижения, о любопытных вещах и явлениях.
"...Тут узнали мы, что между пленниками находился гермафродит. Раевский по просьбе моей велел его привести. Я увидел высокого, довольно толстого мужика с лицом старой курносой чухонки. Мы осмотрели его в присутствии лекаря..."
Как известно, Пушкина за границу не выпускали. Паспорт не выдавали, и всё. Тогда, кстати говоря, виз не ставили. Хочешь поехать, например, во Францию, и французское консульство в Санкт-Петербурге должно выдать специальный паспорт, действительный "на одну поездку". Помимо этого, разумеется, должен был быть российский "загранпаспорт". Поэтому, когда читаете у кого-то, что перед поездкой в Европу пришлось "запастись паспортами", то удивляться не следует. Это при том, что невыезжающему гражданину паспорт иметь было вовсе необязательно.
"Никогда еще не видел я чужой земли. Граница имела для меня что-то таинственное; с детских лет путешествия были моею любимою мечтою".
Поэты бывают хитры на выдумки. Пушкину предосталяется возможность "проникнуть" за рубеж вместе с действующей армией под командованием графа Паскевича – шла война с Османской империей 1828-29 гг. Исследователь творчества Пушкина Юрий Тынянов пишет: "Не прося более разрешения властей, Пушкин 5 марта 1829 г. берет подорожную в Тифлис и 1 мая выезжает в Грузию. Между тем уже 22 марта Бенкендорф сообщает о его поездке с.-петербургскому военному генерал-губернатору и делает распоряжение о слежке. Этим объясняется как усиленная слежка во все время пребывания Пушкина на Кавказе, так и то обстоятельство, что Паскевич разрешил Пушкину прибыть в действующий корпус: без сомнения, причиной была не только надежда самолюбивого Паскевича, что Пушкин воспоет его подвиги, но и удобства непосредственного наблюдения над опальным поэтом".
Решение слетать в Эрзурум хотя бы на один день возникло из-за желания взглянуть на город, ставший последним пунктом пушкинкого турне. Из Стамбула до Эрзурума лёту – два часа. Аэродром эрзурумский маленький, какой-то "домашний". На подлёте можно охватить взглядом весь Эрзурум: хоть он и считается крупнейшим городом в Восточной Турции, но не больше подмосковного Серпухова. Город лежит у подножия гор Паландокен, сейчас ещё укрытых снегами. Вокруг Эрзурума – плоская зеленеющая долина. Деревья стоят почти голые; весеннее цветение ещё не донеслось сюда с тёплых эгейских берегов. От аэродрома до города – минут десять езды. Проезжая по городу замечаешь, что он совсем новый, хотя тут и там мелькают старые постройки серо-бурого цвета. Находящийся в активной сейсмической зоне, Эрзурум в двадцатом веке дважды разрушался землетрясениями. Начинаешь даже сомневаться, увидишь ли что-нибудь из того, что видел (или мог бы видеть) Пушкин.
Николай Баландинский
14/06/2005
Страницы:
1 2
|
